Свидание со скотиной

На третьем курсе, нашу студенческую группу, почти целиком направили в Одесский район, для участия в уборке урожая. Я, как всегда запаздывал, находился на Камчатке у родителей, а на самолет было очень трудно купить билет, и поэтому прилетел с недельным опозданием. Зная, по опыту прошлых лет, что всех опоздавших и больных студентов, временно нетрудоспособных, оставляют в городе, для работы в институте или в общежитии решил сразу не ломиться в деканат. Перспектива болтаться почти полтора месяца одному в общежитии меня нисколько не устраивала. Поэтому, выждав время, пока в деканате никого не было из начальства, я заглянул туда на минутку и узнал у нашего верного и любимого секретаря Ольги Анатольевны, в какой район направили наш курс.

- Что, Попов, опять опоздал на уборочную, - спросила меня секретарь, - а я уже списки начала готовить в ректорат, на тех студентов, которые не явились к 1 сентября в институт. Давай, быстрее, езжай в Одесский район. Через день-два, туда собирается с проверкой сам декан и желательно, чтобы ты успел раньше его. Ваши руководители Яковлев и Левенец, найди их, и пускай они тебя быстрей занесут в списки.

Выяснив, что моя группа распределилась в совхоз «Желанный», я, рано утром с автовокзала поехал в «Одессу».

Прибыв на место, через два часа, с местного автовокзала отправился на центральную усадьбу совхоза, где и встретил своего согруппника Анатолия Этцеля, в это время, трудившегося в одной бригаде с печником, дядей Ваней. Как таковая, уборочная компания еще толком не началась, и всех студентов распределяли на подручные работы, не связанные с уборкой урожая.

С приездом студентов местная власть облегченно вздыхала. Появлялась дешевая рабочая сила, которой можно платить по минимуму, а заставлять работать по максимуму. Управляющие совхозов, обычно всегда жаловались на плохую работу студентов, но стоило поднять вопрос о снятии студентов, с того или иного объекта, ни за что, не отпускали.

Вот так и Толя Этцель заделался печником и «помогал» в кирпичной кладке мастеру. На тот момент, когда я нашел их в строящемся доме, они как раз заканчивали

распивать вторую бутылку вина и обрадовались моему появлению.

• Серега, приехал! – закричал от радости Анатолий, - давай гони за бутылкой, отметим твой приезд. А то нам эта работа уже надоела, уже неделю кладем эту печку, да никак закончить ее не можем – дымоход не можем правильно сделать. Уже третий раз разбираем, что-то не получается.

• А, ты, что печником заделался? – спросил я его.

• Нет, пока лишь только подмастерье, потом говорят, повысят.

Позже мне стало ясно, почему эта печка не получалась. Мастер-печник, не особенно стремился перейти на другой объект, так как ему платили повременную оплату, а не сдельную. А тут еще напарник появился с деньгами, который тоже особенно не стремился к работе на току или в поле, поэтому наши мастера к вечеру печь заканчивали класть, приходил прораб, хвалил за проделанную работу, начинал проверять печную тягу, а ее и не было. Дым валил в комнату из всех щелей, но только не в трубу.

Прораб, требовал, печку переделать и наши друзья с ним соглашались, на следующий день ее разбирали и снова клали, и так несколько раз.

Мой приезд как раз и совпал с оскудением финансового положения Анатолия, а печнику для «повышения профессионального мастерства», требовалось ежедневно взбадривать себя определенной дозой алкоголя. Будущая хозяйка дома вначале угостила работников самогонкой, но потом, видно пожалела. Этим самым она и совершила большую ошибку. Печники, стали всячески филонить на работе.

• Толик, а где все наши? – спросил я, - мне же надо быстрее приступать к работе, а то я и так уже неделю болтаюсь и нигде в списках не значусь.

• Да, не боись, ты, Серега, уборка еще не началась, наши, здесь рядом, в отделении совхоза, в четырех километрах отсюда. Еще успеем, туда вечером пойдет машина и нас, отвезут.

• Ну, если так, то сейчас за пузырем сгоняю – сказал я и пошел в местную лавку, которая находилась в двух шагах от печного строительства.

Ассортимент вин того времени ни блистал особым разнообразием. С «огнетушителями» «Вермута» (так раньше назывались темные бутылки из толстого стекла) стояли шеренги пойла плодово-ягодного вина. Как «королева вино водочного царства» (так позже в своих песнях пел А. Новиков), гордо стояли бутылки водки «Московской» и «Пшеничной». Закуска, да, что тогда можно было считать закуской – плавленые сырки, банки с рассольником и кабачковой икрой, ржавая селедка и пряники, годные для еды, только после длительного размачивания в воде. Ну, может еще печенье, абсолютно безвкусное и влажное, отсыревшее от длительного хранения в складских помещениях. Начало семидесятых годов, в самый расцвет развитого социализма, не блистало изобилием и разнообразием продуктов. Вот заморские вина, иногда и редких сортов, иногда случайно попадались в деревнях. Колхозники не стремились покупать государственную продукцию, предпочитая ей самогонку собственного производства.

Вот хлеба, в сельские магазины, всегда привозили много и его и раскупали мгновенно. Я поначалу еще удивлялся, куда это селяне берут по 5-10 булок серого хлеба, по 16 копеек за буханку, да еще оказывается каждый день. Потом только стало ясно – хлеб брался не для собственной еды, а для кормления скотины. Комбикормов, в те время, днем с огнем не сыщешь, поэтому выгодно было брать буханки хлеба и скармливать его скоту.

Местные жители и ходили в магазин только за хлебом, да за сахаром с солью. Спиртное почти и не бралось, так как своего хватало, а вся еда была на огороде, да в сарае, где временами похрюкивали, мычали и блеяли, будущие экологически чистые мясные продукты. Но время этой живности еще не подошло, ближе к заморозкам, пускали все под нож, а сейчас, эта скотинка нагуливала бока.

Быстренько, взяв пару бутылок «Вермута», я побежал к печникам. Толя, за это время, прибрал на столе, вымыл стаканы, нарезал хлеб, сало, разложил помидоры с луком и мы втроем, эти две бутылки быстренько приговорили. Вот во время распития шедевра винодельческой продукции, дядя Ваня разговорился и рассказал нам о премудростях печниковской деятельности.

• Она, еще пожалеет, что самогонки не принесла, - как бы про себя произнес печник.

• О, чем, ты, дядя Ваня? – спросили мы.

• Да, о хозяйке, этой чертовой печки, будь она трижды проклята. Пожалела самогонки, а сама ее продает направо и налево. Я ей еще сделаю сюрприз. Буду еще неделю печь перекладывать, пока не догадается угостить, как следует профессионала.

И тут наш печник и поведал о кознях, которые делают мастера его профессии жадным хозяевам.

• Самый простой способ, - произнес дядя Ваня, - это вставить в дымоход, между кирпичами простое стекло. Печь разжигают, дрова горят, а весь дым валит в квартиру, ведь стекло ни стороны трубы, ни из дома, не видно. Просят печника придти. Он для вида поковыряется, почешет «репу», скажет: «Ну, ничего, не понимаю!». А вот, если уже и стол накрыт, и самогонки вдоволь, то залезет на крышу и сбросит камешек вниз, стекло разобьется и тяга наладится. Если же хозяева недогадливы, то печка так и будет дымить.

• Ах, так вот зачем все время прораб тягу проверяет, - заключил Толя, - чтобы мы не наделали пакостей.

• Да, пускай, хоть тридцать раз проверяет. Если надо, то можем такую гадость сотворить, что хозяева с квартиры съедут, не смогут ни дня в ней жить. Мне, мой учитель Егор Никанорович, царство ему небесное, однажды рассказал, что одному барину, еще до революции, такую пакость сделали, что тот бросил свою усадьбу и уехал в другое место.

• И, что же он сделал, - спросил я.

• Да, в кирпичную кладку поставил несколько пустых банок, горлышком во внутрь дымохода. И когда непогода на улице, ветер, то в печи так завывает, как будто сам черт там поселился. Да, еще на разные голоса, да представьте ночью, там не то, что уснуть, рядом находиться страшно. Раньше и думали, что злой домовой поселился в трубе.

• Вот, это мастера! Надо же такое придумать, - присвистнул Этцель.

• А, еще есть подлянка, - продолжил дядя Ваня, - берется простое куриное яйцо и делается небольшая дырочка в скорлупе. Осторожно яйцо вставляется между кирпичами, в дымоходе, и, через некоторое время оно начинает так вонять, что прямо из дома беги. Пока оно полностью не сгниет, вонь будет по всему дому.

• Так, вы здесь, тоже какую то премудрость- пакость сделали, что тяги нет в печи? – произнес я.

• Да, нет! Мы просто не хотим с этого объекта уходить. Мне же платят повременно, я же, как рабочий в совхозе числюсь. Если бы платили за каждую печку, - размечтался дядя Ваня, - то я бы каждые два дня делал по печке, А так, куда торопиться, картошку на своем огороде, я почти уже всю выкопал, так, что торопиться некуда!

В этот момент, кто-то зашумел на крыльце дома и через мгновение, в дверях появилась хозяйка. В руках она держала сумку, из которой предательски выглядывали горлышки бутылок, заткнутые, по-деревенски, туго скрученной газетой. Она молча, стала выкладывать на стол закуску с выпивкой.

• Дядя Ваня, это я тебе принесла за работу, не побрезгуй, когда же ты, наконец, доделаешь эту печку или опять тяги нет?

• Семеновна, все завтра будет отлично сделано. Мы печку облагородим, а сегодня, вот смотри.

Печник полез в печку, потом в духовку, что-то там пошуровал, разложил небольшой костерок в печи, поджег его, открыл поддувало, заслонку. Огонь весело занялся, а дым, который еще несколько минут валил из всех щелей, неожиданно стал выходить, куда ему и надо было, в трубу. Свершилось небольшое чудо. Толя, сидел в недоумении, и не мог понять, для чего они несколько раз перекладывали печку. Потом, видно до него дошло, что если бы хозяйка и сегодня не принесла выпивки, то они бы еще несколько раз перекладывали печь. Взглянув на печника, я увидел, в его глазах, ту самую деревенскую хитринку, за которой и скрывается по истине народная мудрость.

Прораб, почему-то в этот вечер не пришел, и мы, не дожидаясь его появления, оставили Семеновну с дядей Ваней вдвоем, и пошли в сторону местного автовокзала, к дороге ведущей по направлению к нашей деревне. Долго попутного транспорта ждать не пришлось, и к шести часам вечера прибыли на свое отделение.

Зайдя, в дом, где поселились девчонки, мы там никого не нашли.

• Наверное, все в гостях у ребят, - предположил Анатолий, - давай-ка, туда пойдем.

• Может все на работе? – поинтересовался я, - еще не успели придти?

• Да, какая, там работа, сейчас сам увидишь, этих работничков, - сказал Этцель и мы пошли к другому дому.

Через несколько минут, мы уже подходили, к мальчишескому приюту. Странная тишина, непривычная для слуха, поразила Анатолия.

• Куда это все подевались, - подумал он, но, открыв дверь в дом, все понял. На нарах, спали несколько человек. Здесь были и наши девочки, и наши мальчики. Трое студентов сидели прямо на полу, и пили водку прямо из горлышка бутылки, закусывая арбузом. Повсюду катались пустые бутылки, валялись остатки пищи, закуски, консервы. Бардак стоял страшный. На нас никто не обращал ни малейшего внимания, как будто и не мы зашли в дом. Да и как можно обратить на нас внимание, если все были безнадежно пьяные.

• Здорово, мужики, - крикнул я. В ответ на мое приветствие с нар, приподнялась чья-то взлохмаченная голова и опять безжизненно упала на подушку. Только двое парней и Лариса, из параллельной группы, сидящие на полу, что-то промычали в знак приветствия. Остальные не пошевелились.

• Серега, ты, что ли? Откуда взялся, - вдруг меня «узнала» Лора.

• Да, прямо с Камчатки, на уборочную приехал.

• А, про тебя уже спрашивали в деканате, куда это Попов подевался? Ну, мы сказали, что ты не можешь вылететь с Дальнего Востока! Хорошо, что приехал, завтра послезавтра должна комиссия с института приехать, устроит смотр, возьмет списки у управляющего отделения, а там тебя нет. Могли бы быть неприятности. Завтра Нинка, моя подружка, Бекетова, должна приехать, мы ей уже звонили, она пообещала, – сообщила все последние новости Лора Максимова.

• А, где все остальные ребята, вас же здесь только семь человек, – спросил я.

• Остальные на работе, делают прививки коровам от бешенства, скоро придут. Дойка закончится, и они скоро появятся. А к нам Вадик приехал, из стройотряда. Видишь? – показав, на пустые бутылки из-под алкоголя, Лариса поискала глазами Вадика, безмятежно спящего на нарах, - это все он привез, у нас большой праздник.

В это время взлохмаченная голова, снова приподнялась с подушки, и в ней я узнал своего сокурсника Вадика Мельникова.

• Серега, здорово, располагайся на нарах, мне уже место выделили.

Здесь надо сказать, что раньше студентов особенно на уборочных не баловали, привозили на отделение и оставляли одних обустраивать свой быт. Руководители из преподавателей уезжали в другое место, так как обычно был один преподаватель на несколько точек, а мы были предоставлены самим себе. Совхоз находил нам полу- заброшенный дом, давали доски, гвозди, пилы, весь необходимый строительный материал и мы один - два дня благоустраивали свое жилище.

Кроватей чаще всего не было, и мы делали себе нары. Сколачивали на ширину или длину всей комнаты такой деревянный постамент, на который укладывали матрасы, простыни и лежбище было готово. Здесь можно было поселить и двадцать человек. Был и другой вариант расселения. Многие деревенские жители брали себе на постой девушек, и те жили в более или менее человеческих условиях.

Ну, а те, кто привык к тесным компаниям, то предпочитали селиться на нарах. Вот так и расселяли. Девчонок на одних нарах, а парней на других. В процессе общежития нельзя было и понять где живут женщины, а где мужчины. Место дислокации тех и других постоянно менялось. Создавался прообраз коммун, о которых мечтали большевики, но так и не создали, не хватило семидесяти лет, где все было бы общее и вседоступное, а вот студенты создали.

В доме был газ, воду брали из колодца, а все удобства на улице. Если туалета не было, то нам приходилось самим его строить, потом копать выгребную яму и устанавливать на нее туалет. По мере заполнения ямы, если туалет не разбирался на доски, то его переносили на другое место, до следующего наполнения. Но чаще, местные жители, после отъезда студентов, тащили деревянный туалет себе во двор, так как сами никогда бы в жизнь его не сколотили.

В той деревне, где поселили нас, жили в основном русские, молоканской веры. В какого бога они верили, мы особенно и не выясняли, так как в начале семидесятых атеизм, да еще и научный, набирал обороты, и все были абсолютные безбожники. Студенты, этот особенный контингент, тем более, верили больше в себя, да и в деканат. Посещая дома, местных жителей, мы видели в углу комнат, на видном месте, какие-то фотографии, украшенные искусственными цветами и гирляндами. Особенно и не приглядывались. Не до того было.

Обычно местные жители собирались по определенным дням, садились кружком, смотрели на эти фотографии и распевали песни на церковные мотивы. Молокане не курили, не пили, не прелюбодействовали, поэтому на нас, они смотрели как на пришельцев с другой планеты. Но нас они любили и всегда снисходительно смотрели на наши выходки. Тем более что мы как будущие врачи, участвовали в борьбе с коровьим бешенством. В течение 2-х недель, а я попал уже под конец этой компании, мы делали прививки коровам от бешенства во время утренней и вечерней дойки. Работа была непыльная и заключалась в том, что мы помогали ветеринару удерживать коров в стойле. Для этого бралась веревка, накидывалась на рога, приматывалась к поперечному брусу через морду коровы, да так, что бедное животное не могло никуда деться. В это время ветеринар делал инъекцию с прививкой в шейную вену.

Никто из деревенских не хотел браться за эту работу, боялись заразиться, ну, а мы с удовольствием этим занимались. Да и работа была не долгая по времени. С шести до восьми утра, а потом вечером, примерно с пяти до семи часов. Целый день был свободным, на работу нас больше не привлекали. Только доярки были недовольны тем, что мы делали. Из-за наших манипуляций стали падать надои у коров. Но как бы то не было все, равно выявлялись коровы, зараженные бешенством. Они становились вялыми, малоподвижными, из пасти постоянно стекала густая слюна и если такая слюна попадала на раневую поверхность, ссадины или язвы, то происходило заражение.

Ветеринар моментально выносил свое одно единственное решение – забить. Бедное животное забивали и со всеми предосторожностями везли за село, где наш студент Вова Прохоров занимался сжиганием трупов бешеных коров. Для этого, на окраине деревни, ему выделили место, привезли целую бочку солярки, и он целый день поддерживал этот коровий костер, время от времени отгонял всех деревенских собак, которые норовили стянуть кусок жареной говядины. Его поставили на ставку ветфельдшера и платили прилично, но особенно он не перетруждался: лежал на травке, попивая винцо с местными жителями. Но этот костер был виден со всех сторон деревни, казалось, что горит нефтебаза, такой был густой шлейф дыма.

С Вовой Прохоровым вообще происходили интересные вещи. Как-то они собрались с девчонками покататься на лошади. Договорились со скотником, чтобы тот дал им ее на некоторое время, а тому не жалко – за бутылку и мать родную продаст. Прилично выпив, пошли они седлать лошадь. Кое - как, нацепив седло, стали они забираться на лошадь, да не тут - то было, то лошадь с места уйдет, то просто ловкости нет, правильно сесть. Вот тут наш Володя и решил, что лучше он с разбега, сзади прыгнет на лошадь. Разбежался, только по пьяни не рассчитал свои возможности и ткнулся головой в лошадиный зад, а она, хоть и смирная была, взяла и двинула его копытом, да прямо в пах. Слава богу, что удар пришелся не прямехонько по цели, а несколько в стороне. Быть бы нашему Прохорову без наследства. Потом он всем в деревне показывал свой ушиб, зрелище было довольно неприятное – по всей поверхности бедра, ближе к внутри сиял здоровущий синяк, занимающий, почти полноги.

• Вот же скотина, - постоянно жаловался он, - я ее и сахаром кормил, да и раньше она такая спокойная была, никогда и не лягалась, а тут надо же так ударила.

• Ты, еще через голову бы на нее прыгнул, - предложил скотник, - глядишь, она бы тебе уши откусила.

• Да, ладно тебе Петрович, тоже мне пошутил, распустил животное, пойдем-ка лучше выпьем.

Вот на это предложение, скотник Петрович, всегда живо откликался, и они пошли разводить кострище на окраине села – скоро должны были подвести еще трупы бешеных коров.

Так, что уборочная компания, у нас началась, не с уборки урожая, а с ветеринарной службы. Девчонки, правда, ходили на ток, что - то там подметали, ну, а мы ребята были полностью задействованы на ветеринарной службе.

Вскоре еще одна напасть выявилась в совхозе или ветеринары проявляли свою сверхбдительность, но мы стали помогать обрабатывать коров против ящура. Для этого выдали нам по ведру с какой-то гадостью и большую малярную кисть. Стали нас возить по стойбищам, где мы всех коров, загоняли в специальный коридор и мазали им спины этой жидкостью. Не знаю, как там коровы, но мы уже точно больше никогда бы этим ящуром не заболели, перемазывались этой жидкостью с ног до головы. Потом отстирывали свою одежду от этой дезинфицирующей жидкости, хоть нам и выдавали специальные защитные фартуки.

Интересный случай, произошел у нас в одном из телятников, где мы помогали брать кровь из вены на обследование у молодых телят. Нас, троих человек, меня и еще Валеру Бочкарева с Толиком Этцелем, отправили в телятник, для забора крови из вены молодых телят. Если корову можно было еще удержать, как-то за рога, привязав веревкой к стойлу, то у телят рогов не было, а шею нужно было повернуть таким образом, чтобы ветфельдшер мог попасть в вену и взять кровь.

Для этого, мы загоняли телят в специальный загон, из которого они уже не могли обратно развернуться и убежать к своим сородичам. По инструкции надо было у каждого теленка связывать ноги и валить на пол, где ветеринар и делал свои манипуляции. Но, мы же мужчины, что мы не сможем удержать теленка в своих крепких руках. Несколько раз, спеленав телят, мы решили, что таким образом нам не хватит времени до конца уборочной, чтобы завершить забор крови. Валера Бочкарев, своим корпусом давил в зад теленка, я же тем временем обхватывал его за шею, стараясь взять на излом, а ветеринар делал пункцию и брал кровь на анализы. Вот здесь, мы с Толиком Этцелем и работали по переменке. Сперва я хватал теленка и старался валить его на пол, потом Анатолий. Если теленок был не внушительных форм, то его еще можно было как-то удержать на одном месте, но если попадался экземпляр покрупнее, то во время инъекции, теленок взбрыкивал и вырывался из наших цепких объятий.

Бывало, что он тащил нас по всему телятнику и я как ковбой, уцепившись за его шею, вместе с ним по коровьему дерьму несся, подтирая своими штанами пол. Но обычно, теленок выбивался из сил и падал и вместе с ним заваливался и я. О как, мы потом отмывались от всей этой грязи. Но ветеринар был доволен, с такими темпами мы быстро управлялись с работой.

За день мы успевали взять кровь на анализы у 80-100 телят. Для нас это была не работа, а развлечение. Ветеринар же в нас души не чаяла. Она только и причитала:

• Если, я со своими деревенскими помощниками, брала бы кровь на анализ, то за месяц не справилась. А так, ребята, вы просто молодцы. Хорошими врачами будете, жалко, что в медицинском учитесь, из вас хорошие ветеринары получились.

• Да, нет Марья Ивановна, спасибо, мы уже на четвертом курсе учимся, и судьба по жизни нам велела стать стоматологами, - отвечали мы.

• А, жалко, хорошими ветврачами были бы. Вам бы и дом построили, и невесту нашли. С продуктами проблем тоже не было. Все свое, натуральное, качественное, свежее. Живи и радуйся!

Что, верно, то верно, ветеринары в совхозе жили, как у «Христа за пазухой». В этом мы сами убедились. Все были обеспечены легковыми машинами, жили в прекрасных кирпичных домах, зарплата хорошая, почет и уважение среди сельчан. Каждый год, по окончании уборочной, выделялись путевки в любой санаторий. На питание тратиться не приходилось. Мясо, молоко, спокойно выделялись для ветпроверки.

Было такое положение, когда в деревню приезжал, кто-нибудь из высокого начальства, то ветеринар делал вынужденный забой. Выбиралась бедная корова или свинья, забивалась, готовились шашлыки, да и гостю в дорогу клали внушительный пакет с мясом. Ну, а остальное никакому учету не подвергалось, распределялось между директором, парторгом, агрономом и всякими приближенными.

Вот такую жизнь нам и желала наш ветеринар. Но мы, конечно, об этом и не думали. Просто помогали, нашей Марьи Ивановне, выполнять ее работу. В один из моментов, Валера Бочкарев, решил «срационализировать» загон скотины в отстойник. Для этого, он набивал в этот узкий проход, по несколько телят, так, что им некуда было двигаться, кроме как вперед. Обычно телята, постоянно взбрыкивали. Но в этот раз последний теленок, которого Валера подталкивал корпусом вперед, как-то неестественно застыл и послушно медленно двигался вперед. Причина же оказалась довольно простой. Телок решил справить свою нужду и справил, выделив всю порцию переработанных кормов прямо на брюки Бочкарева. Наш друг, это заметил, только тогда, когда ему стало, что-то греть в штанах. Пнув теленка ногой, увидел, что у него все штаны и фуфайка были заляпаны гавном.

• Ах, ты гад, такой, - от злобы заорал Валера, - ты, что же наделал? Где я это все буду сейчас стирать!

• Да, это же теленок, что он понимает? – стала защищать теленка ветеринар.

• Как будто коровы много, что понимают, - съязвил Бочкарев.

Пришлось Валере идти домой, и отстирывать свое белье. Но на этом приключения наши не закончились. Мало того, что меня по телятнику несколько раз таскали телята, так приключения на этом не закончились. Возвращаясь после работы, мы проходили через коровник и так в шутку баловались, щелкали коров по голове. Но не надо забывать, что в любом коровнике достаточно скользко. И вот раз, щелкнув корове по рогам, у меня нога подвернулась и угодила в какую-то яму, наполненную зловонной жижей. Я только и успел схватить корову за один рог, а сам, почти по пояс, оказался в дерьме.

- Твою, мать! - только и успел крикнуть я.

Картина была впечатляющая. Толя Этцель, только и успел меня подхватить под мышки и вытащить из ямы.

• Ну, ты Серега и уделался в гавне? Целый вечер с Валеркой будете отстирывать свою одежду. Да, ну и дела!

Вечером была генеральная стирка, ну а затем грандиозная пьянка, посвященная нашему невольному посвящению в скотники. Нам потом все время казалось, что от нас несет животноводческими отходами. Аромат, что и говорить, бил в нос за версту.

Все неприятности быстро забываются, а вот чем мы широко занимались в деревне, так это сбором продуктов у местных сельчан. Обычно на добычу продуктов, у нас это называлось «шакалить», направляли меня и Вову Прохорова. Я отправлялся в один конец деревни, а он в другой. Девчонки говорили, что им надо принести, и мы целенаправленно начинали обход деревни. Обычно я заходил, в первый попавшийся двор, хотя выбирался, дом посолидней, а не тот, где и забора не было, и ворота валялись на земле.

• Хозяйка (хозяин), нет ли у вас немного картошки? Мы студенты, приехали к вам на уборочную. В столовой надоело есть, решили картошечки поджарить – начинал я.

• Берите картошки, не жалко, - говорила хозяйка, - если надо больше, то берите лопату и идите, копайте на огород.

Набрав с ведро картошки, начинаю потихоньку прикидываться круглым городским идиотом, и как бы рассуждая про себя, бормочу.

• Вот сейчас, картошки начищу, да и поджарю сковородку, как хочется домашненькой.

• А, на чем вы собираетесь ее жарить? – спрашивает женщина, - у вас то сало есть или жир?

• А, что разве надо? – с полным удивлением вопрошаю я, - бросил ее на сковородку, она и пускай жарится.

• Да, никогда она не поджарится, ведь жир же надо или масло, - удивляется местный житель.

• Неужели? Где же я его найду?

• Вот, непутевые, без мамки и ничего сделать не можете. Подожди, я сейчас.

Зайдя в дом, хозяйка через некоторое время возвращается, неся в руках, добрый шмат сала, лук, морковь, вилок капусты, молоко, банку сметаны. Все это, с усмешкой на лице, она передает мне, приговаривая:

• Сделаете себе салатик из капусты с морковью, да не забудь, прежде чем бросить картошку на сковородку, накали ее, нарежь тонкими ломтиками сало, поджарь, и вот когда сало растопится и покроется коричневой корочкой, тогда и картошку клади. Можешь шкварки убрать, а лучше с ними, вкуснее будет. Под конец жарки, не забудь картошку посолить или луком заправь. Все вкуснее будет. Эх, студентики, неприкаянные. Где же сейчас и мой сын на уборочной, так же, наверное, по дворам бродит! Пищу добывает.

• Ой, спасибо большое, хозяюшка. Век вас не забудем. Приезжайте в город, зубы у вас вылечим, а если надо и вырвем.

При упоминании о зубах, хозяйка хваталась за щеку и махала рукой, ой лучше не напоминайте, а мы тем временем, нагрузившись продуктами, топали домой.

Не подумайте, что мы были голодные. Все эти «шакаливанья», мы проводили только для добывания закуски под пирушку. В столовой и так достаточно кормили. Дешево и на убой. Питание часто было под запись, а иногда и за деньги. Все это зависело от того, выдавали ли нам аванс или нет. Аванс старались не давать, так как он в основном уходил на алкоголь и сигареты. Но мы, подговаривали заведующую столовую, чтобы нам

выдавали деньги на питание, а сами ели под запись. Потом в конце уборочной, при расчете с ней рассчитывались. Обычно зав. столовой, поварам, кладовщице, завхозу мы помогали выкапывать картофель, что-нибудь сделать по хозяйству и поэтому к нам относились очень хорошо. А эта деревня была в основном «молоканская», люди были очень порядочные, доверчивые и искренне нас любили, особенно, когда мы помогали им справиться с коровьим бешенством.

Так от одного дома до другого мы и делали свой путь. По мере поступления продуктов, мы относили их домой, и продолжали свой путь с пустыми руками. Так за один вечер, могли набрать такое количество продуктов, которое за один вечер нельзя было и съесть. Значит на другой день, «шакаливание» отменялось.

Еще существенным подспорьем были для нас грибы- шампиньоны. Деревенские никогда их не собирали, а их за околицей, вокруг было великое множество. За одну ходку, мы набирали по два-три ведра, а потом их жарили со сметаной. Закусон был мировой.

И вот когда закуска была готовой, начинался студенческий пир. Как всегда водки не хватало. Вова Прохоров перезнакомился со всеми самогонщиками в деревне и поэтому бегал еще докупать этого деревенского пойла. Продавали нам его вначале с опаской, боялись, что мы можем выдать их местному начальству. Потом поняли. Что студенты такие же пропойцы, как т они самые и ни, что их не выдадут. Да начальство и само знало, кто гонит самогон, а кто нет. Особой тайны в этом не было.

А вот когда, самогон кончался, то в ход шли всевозможные одеколоны и лосьоны. Особой популярностью пользовался огуречный лосьон. Я, правда, его ни разу не пробовал, а вот Вова Прохоров употреблял с преогромным удовольствием.

• Ничего, вы ребята, не понимаете, - убеждал нас Вова, - это же мировая выпивка. Выпил и сразу как огурцом закусил. Закусывать не надо! Попробуйте!

• Нет, лучше ты его сам пей, - говорили мы, - потом целый день изо рта лосьоном огуречным несет.

После этих слов, он брал обычную кружку, наливал в нее полфлакона лосьона, а сверху добавлял простой воды. Жидкость из зеленоватой, превращалась в беловато-бурую. Вид был довольно-таки неприятный, но Вова бодро подносил кружку ко рту и залпом выпивал, крякал от удовольствия и всем предлагал попробовать. Желающих находилось мало, но были.

В один из дней, мы с ребятами раздобыли, большую молочную флягу, взяли дрожжей, сахара и поставили брагу. Все варенье, привезенное из дома, карамельные конфеты, свалили в бидон, хорошо накрыли и спрятали под нарами. Решили, что через десять дней бражка будет готовой, но выпили ее раньше. Как-то ночью процессы брожения, начали особенно сильно происходить, раздался сильный хлопок и бражный дух разнесся по нашей комнате. Оказалось, что сорвало крышку, и часть содержимого фляги разлилось по полу. Кое-как вытерли, попробовали содержимое и так незаметно почти всю брагу и выпили.

Больше мы эксперименты с бражкой не повторяли, решили, что возни много, а толку мало, только, что и голова утром болит.

Местное население по вечерам собиралось в клубе. Там или показывалось кино, или были танцы под радиоприемник. Ну, в кино мы не ходили, его в основном показывали старое- престарое, ну, а вот на танцы, мы иногда забредали. Как-то раз пошли мы в клуб, всей группой, а по дороге решили сыграть в чехарду. Девчонки решили тоже попробовать, попрыгать. И одна из них, Нина Егорова, встав в характерную позу, ждала, когда через нее прыгнет, кто-нибудь из ребят. Очередь была за Вовой Прохоровым. Он разбежался, да видно не рассчитал длину прыжка и вместо того, чтобы перемахнуть лихо, через девичью зад-спину, просто подмял ее под себя. Нина не удержалась на ногах и прямо лицом пропахала землю. Когда это случилось, Нинка даже веселилась, а вот когда посмотрела на себя потом в зеркало, с ней случилась истерика. На нее в зеркало смотрело грязное расцарапанное лицо. Надо сказать, что как Егорова ухаживала за своей внешностью, делала всевозможные косметические маски, мазалась кремами, никто из наших девушек так сильно не злоупотреблял.

• Что вы со мной сделали? – кричала Нина, заливаясь слезами, - вы меня просто убили, как я теперь на улице покажусь!

• Да, некому, здесь на улице показываться, - оправдывался Вова Прохоров, - сиди и носа не выказывай, через неделю все пройдет.

• Да, пошел ты, куда-нибудь подальше! Напился и не мог толком перепрыгнуть!

• Нет, ты сама, отошла в сторону, и я не рассчитал. Да, ладно Нина не расстраивайся, прости, давай лучше самогоночки выпьем. Я здесь по случаю у местных купил.

• Вот, только с тобой самогонку и осталось пить! Черт с тобой, наливай!

Больше мы уже на деревенской улице, как козлы, не прыгали. Да, и девчонки не захотели с нами играть в эти игры. А без них, какая игра?

Но вот когда кончилась эпидемия с бешенством и ящуром, направили нас работать, кого на ток, кого в поле убирать солому. А меня, с Валерой Бочкаревым направили строить управляющему отделения, погреб. Вначале мы с ним выкопали огромную яму, прямо во дворе его дома, в которую если попадешь, никогда без посторонней помощи из нее не выберешься. Потом нас подрядили обшивать будущий погреб досками и засыпать пространство между стенок шлаком. Надо сказать, что управляющий, постоянно контролировал нашу работу, на дню, раз по пять заезжал и давал ценные указания. И вот когда мы начали делать потолок погреба, решили в честь завершения строительства выпить. Взяли два пузыря «бормотухи», удобно расположились на досках, только открыли бутылку, а тут, откуда не возьмись, наш управляющий.

• Вы, что это ребята, с утра пораньше за бутылку принялись? – грозно спросил он нас.

• Да, вот, решили окончание строительства отметить, - промямлил я, - осталось всего-то ничего.

• Нет, вы сперва полностью закончите погреб, а потом уж и выпивайте. Я, вам тут другую работенку подыскал. Надо будет перегородить в сарае клетушки для коров, овечек и всякой другой живности.

• Это, вы не сомневайтесь, Петр Иванович, вмиг сделаем, - заверил управляющего Валерка, - только досок и гвоздей побольше завезите.

Сделав последние напутствия, наш управляющий отправился по своим делам. Мы, же тем временем, немного поработав и решив немного расслабиться, собрались наконец-то выпить. Не успели налить в стаканы, как управляющий снова, как из-под земли вырос.

• Вы, что снова, пить собрались? – грозно начал он, - когда работать будете?

• Да, мы все еще ту бутылку не можем докончить, - оправдывался я, видите она еще почти полная.

• Ну, ну, смотрите у меня.

Порассуждав о долге каждого студента, самоотверженно трудиться во время уборочной компании Петр Иванович снова испарился. Мы, не долго думая, выпили одну бутылку, а другую решили спрятать в сарае, чтобы он нас, случайно снова не поймал. Но видно, добавив на старые дрожжи вина, развезло нас окончательно, и в таком состоянии мы стали колотить перегородки в сарае. Какие должны быть перегородки мы не знали и поэтому все клетушки забили досками от пола до потолка. К вечеру приехал управ, и мы ему отрапортовали о досрочном выполнении работы.

Зайдя в сарай, Петр Иванович обомлел:

• Что же это вы наделали?

• Как, что, перегородки сделали, - бодро доложил Валера, - как просили.

• Да, как же я буду за своими поросяшками наблюдать, если вы всю стенку заколотили, да, кстати, где вход в эту клетушку? – Петр Иванович обошел вдоль стен сарая, но входа нигде не было.

• Как нет, мы же оставляли, - задумался я, - и пошел вдоль забитой досками стены – входа нигде не было.

• Вот, здесь сделайте дверь, а эти доски на вот таком уровне спилите, - приказал нам управляющий. – Ну, мастера, вы, что никогда не видели, какие должны быть загончики для скота? Вот здесь должен стоять я и наблюдать за своими поросяшками, а вот там должна быть дверь, через которую я им буду корм давать.

• А, мы еще подумали, - недоумевал Валерка, - зачем полностью все стены перегораживать. Ничего сейчас, все исправим.

Отбив, несколько досок и еще несколько раз переспросив, управа, на каком уровне он будет наблюдать за своей скотиной, начали мы исправлять свою работу. Петр Иванович, еще постояв, несколько минут над душой и видя, что сейчас мы все делаем правильно, удалился, и на прощание сказал:

• Завтра, снова выходите сюда на работу. Я вам еще кое-какой фронт работы дам.

• Обязательно, Петр Иванович, - заверил Бочкарев, - мы с Серегой, готовы вам, хоть дом построить!

• Вот дом строить не надо, он уже есть. А то построите без окон и дверей, - пробурчал на прощание управ и исчез по своим делам.

Никаких нам репрессий за пьянство на рабочем месте не было, все-таки мы строили объект для начальства и после полного завершения строительства всех подсобных помещений на подворье управляющего отделения совхоза, к нам Петр Иванович стал относиться очень хорошо. Если какая-либо комиссия наезжала с проверкой, то наш управляющий только и хвалил нас. Правда, декан с удивлением смотрел на нас и недоумевал, за какие такие заслуги нас все время хвалят, а не ругают.

Видно и на самом деле мы сотворили дворец для скотины.