И в добрый час и с бодуна,

и в ломотухе и в олрайте

Не посылайте ближних на….

И дальних не посылайте.

Когда обидит Вас страна

Не забывайте о престиже

Страну не посылайте на…

И если, в общем, Вам хана

Подсолнухом в дерьмо врастайте

Но будьте мужественным на…

Действительность не посылайте.

(Из студенческого фольклора)

Первая уборочная.

Занятия в высших учебных заведениях по давней партийной традиции начинались с уборочной кампании. После поступления в институт, на первом же собрании декан или заместитель декана предлагал всем студентам явиться первого сентября с теплыми вещами для поездки в деревню.

Обычно в эти последние августовские дни, стояла всегда теплая летняя погода, и предложения декана взять с собой добротные фуфайки, сапоги и просто теплые вещи, для студента первокурсника всегда вызывали смешки в аудитории. Всем казалось, что погода будет всегда теплая, что не придется месить грязь в деревне, а сама поездка будет представлять, просто увлекательное путешествие.

Пропагандистский отдел обкома партии работал с полной отдачей. Создавались штабы по уборочной кампании. «Битва за хлеб», начиналась во всех вузах и не дай бог, партком не выполнял бы в количественном плане поставки студентов для этой битвы. Естественно, отсутствие студента на уборочной без уважительной причины автоматически вело его к исключению из института.

Декан, в который уже раз повторял с кафедры, что первая уборочная, это проверка на прочность студентов первого курса. Только студент, здесь может проявить себя в полной мере, что работа в колхозе это святая обязанность каждого студента – медика. Позже, уже на старших курсах, мы узнали, что студенты типично колхозно-совхозных профессий: сельскохозяйственного и ветеринарного институтов не ездили на уборочную. Видно считали, что уборочные им придется осваивать в течение всей последующей жизни и поэтому, они с первого сентября начинали учиться, а будущие медики – стоматологи начинали великую битву за урожай.

Для меня уборочная кампания представлялась романтическим путешествием. Будучи сугубо городским жителем, я даже не представлял, какие могут ожидать меня здесь трудности. Но очень хотелось эти трудности преодолеть, ознакомиться со всем сельскохозяйственным производством. Выяснить, наконец, где же растет этот хлеб, не на деревьях же, в самом деле.

И эта «романтика» началась у меня с первого же сбора студентов для поездки в район.

Первого сентября, ровно в девять часов утра мы собрались у патологоанатомического корпуса – «ПАКа» (патолого-анатомический корпус) или «анатомки», как мы его в дальнейшем называли. Наша группа состояла из 13 человек, мужского пола. В основном все бывшие десятиклассники, но несколько человек по нашим юношеским меркам можно было причислить к «старикам».

Вот эти самые «старички» и пытались задать тон в нашей группе. Один из них Анатолий Калиниченко был старше нас лет на 5-6. Школу, закончил в то время, когда мы еще только осваивали начальные классы средней школы.

• Ну, что ребята? Давайте скинемся по рублю, автобусы еще не скоро подойдут. Пока суть, да дело, а мы тем временем разомнемся бокалом хорошего вина – первым, чем нас огорошил Анатолий. – Заодно и познакомимся. Ведь нам еще долгих пять лет учиться вместе.

Но желающих сразу не нашлось. Да и откуда у нас семнадцатилетних пацанов было желание с утра выпить по «бокалу хорошего вина». Позднее мы узнали, что под этими марками скрывались вина, типа «Солнцедар», «Южное», «Вермут» и другие лучшие сорта совдеповских плодово-ягодных вин. Про «Солнцедар» даже была такая стихотворная миниатюра:

«Не теряйте время даром, похмеляйтесь «Солнцедаром»!

Потом, правда, к этим словам были добавлены другие:

«Похмеляясь «Солнцедаром» – ты, теряешь время даром»!

Да про этот винный напиток было много сложено и анекдотов и изречений. Не мудрено. После разливки этого «вина» на дне бутылки оставался большой мутный осадок. Сейчас, когда ввели всевозможные сертификаты качества, думаю, что этот напиток вряд ли когда – нибудь прошел все исследования в санэпидстанциях и в других лабораториях. Но народ пил этот дешевый, народный, всем доступный винный суррогат. Больше же пить было нечего. Водка по цене 3 рубля 62 копейки казалась немыслимо дорогой, и при ее покупке уже нельзя было соблюсти основные алкогольные принципы: «По рублю» и «На троих». Надо было еще добавлять, а этой суммы иногда не доставало.

Анекдоты же были примерно следующего содержания. Первый вариант: Америка закупила в Советском Союзе большую партию «Солнцедара». На вопрос, – «Для каких целей?» был получен ответ: « Негров травить!»

Другой вариант ответа был следующий: «Красить заборы!»

В то достопамятное утро отправка студентов на уборочную не состоялась. Прождав, до 12 часов дня автобусы, нас всех распустили по домам, обязав, завтра в это же время быть в полной боевой готовности. Это вся канитель еще повторялась три дня, пока не объявили, что уборочная временно отменяется и надо всем выйти на занятия. Отсрочку объяснили недозревшим урожаем хлеба и неготовностью сельхозтехники, к этой самой битве. Три дня решали посылать студентов на уборочную или нет, пока не решили: «Пускай немного поучатся, а потом снова призовем».

Проучившись, три дня, нас опять собрали у ПАКа, в воскресенье, но автобусы из хозяйств в очередной раз не пришли. Только в понедельник, с утра появился первый автобус из Марьяновского района. К полудню нас опять всех пересчитали, загрузили в автобусы по - курсно, по-группно и отправили в деревню.

В наш автобус набилось человек пятьдесят. Естественно, каждый автобус загрузил студентов из разных групп. За те несколько дней простоя уже появились отдельные группы студентов, знакомых со времени вступительных экзаменов. Многие объединились по совместным распивочным интересам. Мне не пришлось выбирать в какой автобус садиться. Я, как староста, загрузился с основной массой студентов из своей группы. В придачу к нам попали студенты из 173 группы, сплошь состоящей из девушек и других студенток из параллельных групп.

В это время мединститут, в который уж раз проводил эксперимент: создавали чисто мужские и женские группы. Но, в конце концов, отказались и от этого. Оказалось, что мужские группы по успеваемости и посещаемости занятий сильно отставали от женских. Получалось, полкурса ходило в отличниках, а другая половина в двоечниках – троечниках. Деканат этот эксперимент проводил в течение года. На втором курсе нас объединили с женщинами, правда, в нашу группу добавили слабого пола – всего 3 девушки, а забрали всего двух парней. К концу первого курса из тринадцати человек, в нашей группе осталось 10 человек. За один курс мы «потеряли» только три человека. Но это будет в будущем, а сейчас мы стремились быстрее окунуться в сельскохозяйственный деревенский быт.

Многие хотели попасть в один автобус, но нас заверили преподаватели, что на месте мы сможем поменяться друг с другом и поехать куда захотим. Вышло все наоборот. Полным автобусом, нас сразу же привезли на то отделение в совхозе, на котором мы и пробыли всю уборочную. Я кроме фуфайки с сапогами и гитары ничего с собой не взял. Да у меня просто и не было вещей для работы в деревне. Теплые вещи мне уже потом собирали девушки из других групп. В них я и проходил и проработал всю уборочною.

Дорога была не скучной. Сейчас уже и не помню, кто взял с собой бутылку вина. Вроде бы вино было у всех, только я по молодости своих лет не знал, что в дорогу обязательно надо брать с собой горячительные напитки, и ничего с собой не купил.

Студенты же были в основном женского пола, да и по возрасту я на них смотрел как на взрослых женщин. Очень мало было после школы. Многие уже проработали два – три года лаборантами на кафедрах, узнали все прелести институтской жизни. Ну, а ребята были или сразу же после школы, или после службы в Советской Армии.

В то время, старались брать негласно в мединститут, больше ребят. Девушкам же приходилось быть на голову выше самого последнего мужчины - троечника. Ну, а если же парень был после армии, то он, совсем легко поступал в мединститут. Девчонки же по несколько лет работали лаборантками на кафедрах, препараторами в лабораториях, гардеробщицами в раздевалках. Даже ставилось такое условие: если ты год проработал, например, в раздевалке, то на следующий год обычно поступал в мединститут. Многие и пользовались этим негласным правилом. Ребятам было труднее, если в первый год не поступил, то на следующий год обычно «гремел» в армию.

При поступлении не обращалось особого внимания, из какого города или деревни ты прибыл, с золотой или серебряной медалью закончил школу. Все сдавали на равных правах, вступительные экзамены. Правда, в те годы отменили все золотые и серебряные медали. И мне просто не досталось серебряной медали. Поступал на общих условиях. Видно в школе была «перестройка» и посчитали, что не нужно как-то отмечать наиболее отличившихся школьников.

Наверное, опять решили всех уравнять, чтобы все были равны и не пользовались особыми привилегиями при поступлении в институт. Медалистов официальных не было, а вот «скрытые» наверняка были. Но толку от этого было мало.

Как приемная комиссия разбиралась с огромным потоком абитуриентов, дифференцировала каждого по заслугам, одному богу известно. Но мы знали, что ребята пользуются привилегиями при поступлении в институт. Хотя возможно и тогда были скрытые механизмы и пружины, направляющие в правильное русло, весь поток абитуриентов.

Но вернемся к дороге. Не успев, отъехать от «ПАКа» (патологоанатомического корпуса) стакан уже пошел по кругу. Студенты в основном были местные, городские, так, что каждого в дорогу мама снабдила бутербродами, которые в дороге превратились в закуску. Сперва робко еще пытались скрывать разлив вина, ну, а потом, уже ничего больше не сдерживало. Благо преподаватель, руководитель ехал в соседнем автобусе.

Не было недостатка в винных изделиях. Водка, тогда еще у студентов была не в почете. От стаканчика вина началось веселье, ну а гитара только поддерживала веселую обстановку.

Здесь мне пришлось вспомнить все песни, которые раньше я никогда бы и не пел в компании. Лирические песни про любовь у студентов пользуются успехом только в начале вечеринки, потом подавай им, что-либо блатное и похабное. На всеобщую радость этих песен в моем репертуаре было превеликое множество, начиная с матерных частушек, типа: «Шел х… по х…ю, видит х… на х…ю….» до блатных песен «Настроим гитару под ё… мать! Пойдем по бульвару блядей собирать!»

• Серега, спой, что- нибудь еще такое веселое! За душу берет! – только и просил Анатолий Калиниченко, изрядно поднабравшись к концу переезда в деревню. Желание профорга, а мы успели избрать «треугольник группы», всегда исполнялось.

Впервые же дни учебы у нас произошли выборы на общественные должности. Так Анатолий стал профоргом, как самый старый из нас и опытный во всех отношениях товарищ. Комсоргом выбрали Владимира Верховодова, культмассовым сектором назначили Анатолия Корнева. Из всей группы, только два или три человека остались без должностей. Но зато остальные ребята выдвинулись на курсовые и факультетские выборные должности. Кто стал работать в культмассовом секторе от профкома, ну а кто от комитета комсомола. Умели загружать общественной работой в то время, ведь до коммунизма, оставалось совсем немного, каких – то 10 - 15 лет, а воспитание нового человека с новой коммунистической моралью, по мнению идеологов партии, должно неуклонно происходить в общественных организациях.

Надо сказать, что в том еще докоммунистическом обществе, всегда было противостояние между профкомом и комитетом комсомола. Профком вроде был должен решать все бытовые вопросы: выделение материальной помощи, предоставление мест в общежитии, выдача путевок в профилакторий и т.п. В его руках была вся художественная самодеятельность.

Но вот проведение воскресников, субботников, всяких рейдов по линии ДНД (Добровольной Народной Дружины), политических акций в поддержку бедных угнетаемых негров Америки и Африки, начиная от Патриса Лумумбы и кончая Анджелой Девис, это была прерогатива комитета комсомола.

О деятельности этих двух организаций мы еще встретимся на страницах этой книги, так как судьба автора неукоснительно была связана с ними и с отрицательных и положительных сторон.

Автобус тем временем приближался к месту нашей будущей дислокации, к одному из отделений совхоза «Путь Ильича». Прибыв в деревню, нам сразу же стало понятно, что здесь нас никто не ждал. Деревня как будто бы вымерла, на улицах никого.

• Эге, - подумал я, – народ видно уже трудится во всю на уборочной. Спасает урожай от дождей и заморозков.

Народ и, правда, спасал урожай, но только свой, на своих огородах. Все были заняты на копке картошки. Не удивительно, что на улицах никого не было. Кто был в деревне, тот знает, что фасад деревенского дома выходит на центральную улицу, а позади его начинается огород, конец которого не сразу и можно разглядеть. Вот поэтому все жители на огороде, а улицы пустые.

Высадив у конторы, водитель автобуса уехал, сказав, что найдет управляющего отделения и пришлет его к нам. Оставшись одни, мы стали ждать управляющего, а заодно и руководителя нашей сельхозбригады, который уехал с другим автобусом на другое отделение и должен был подъехать с минуты на минуту.

Но минуты тянулись, а мы все толпились у конторы. Часть студентов пошла на розыски продавщицы магазина, которая днем обычно не работала, а занималась своими домашними делами. Потом уже когда хорошо с ней познакомились, нам не надо было идти в магазин за предметами первой необходимости. Мы сразу же направлялись к ней домой, и там покупали вино - водочные изделия. Ну и помогали продавщице, как могли, помогали копать картофель и перетаскивать ее в подвал. А наши старшие товарищи так просто и не вылазили из ее дома. Женщина жила одна с ребенком, а мужа не было. Приходилось только догадываться об ее отношениях с нашими товарищами.

Ожидание затягивалось. Вдруг подъехал отставший автобус со студентами. Из него вывалилась другая часть нашего прославленного курса, многие студенты уже были изрядно навеселе. А с ними был и наш потерявшийся руководитель Анатолий Васильевич Столяров, преподаватель с кафедры физики. Нам для руководства на первом курсе стоматологического факультета были выделены преподаватели с кафедры физики.

Хотелось бы остановиться на этих чудо – преподавателях. Кафедра физики состояла в основном из мужчин, за исключением старшего лаборанта. Сам заведующий кафедрой, доцент Василий Степанович Вербанов был очень колоритной фигурой. Про его лекции можно писать отдельную книгу.

Отличительной его чертой было, это читать лекции, передвигаясь по аудитории, ни на минуту, не останавливаясь на одном месте. Ну, а все студенты обычно делятся на три группы. Первая – лекции постоянно пишет, вторая – лекции пишет, в зависимости от их посещений. Третья группа ходит постоянно на лекции, но лекции не пишет, а просто сидит и занимается посторонними делами: готовится к другим занятиям, играет в «балду», «крестики – нолики» или в карты.

Посещаемость лекций на первом курсе была всегда хорошей. Устраивались еженедельные проверки. Старосты подавали рапортички о посещении лекций в перерыве между лекциями и те студенты, которые опаздывали на начало лекции, ожидали в коридоре начало второго часа, и первый вопрос у них был: « Была ли проверка?».

Если проверка была, то молча разворачивались и покидали аудиторию. Не было смысла сидеть второй час, если уже отметили тебя как отсутствующего.

Так вот. Василий Степанович, начав лекцию, постояв несколько минут на кафедре, не изменяя интонации голоса, потихоньку спускался в аудиторию и начинал расхаживать между рядами. Ну, а студенты, в зависимости от их принадлежности к той или иной группе, достав свои конспекты и ручки, карты, бумагу, газеты, учебники занимались, чем придется - каждый своим делом. Те студенты, которые не посещали первые лекции – их нам начитывали в течение первой недели перед уборочной, не знали об особенностях чтения лекций Вербановым и он, их застал врасплох. Остановившись, перед одним студентом, он что – то долго изучал у того в тетради и произнес:

«Никогда не думал, что лекцию по физике можно записывать таким оригинальным способом!»

Как позже выяснилось, этот студент увлеченно играл «в балду» со своим соседом. Естественно, что никакого у него конспекта не было, а было просто нагромождение всяких слов на листе бумаги.

Подходя же к задним рядам, Василий Степанович, вдруг резко развернулся и испуганно отошел к передним рядам. Мы сперва ничего не поняли, а лектор наш произнес:

«Подхожу я, к задним рядам, а там на меня какие-то страшные глаза смотрят, как из амбразуры дзота. Я просто испугался! Мне показалось, что я не то сказал! Так на меня пристально с вызовом смотрели!»

Студенты же задних рядов просто не были готовы к встрече, с лектором. Им, привыкшим, всегда сидеть на «галерке» и ничего не делающим, было страшно даже подумать, что их поймал преподаватель за «ничегонеделаньем». Первый курс еще отличался страхом за пропущенные лекции и практические занятия. Если еще практические занятия надо было обязательно отрабатывать, то пропуски лекций не так уж сильно карались, хотя многие заведующие кафедрами заставляли отвечать строго по своим лекциям.

Но вернемся к нашим преподавателям - физикам. Как бывшие выпускники университетов, они отличались повышенными требованиями к студентам, заставляли отрабатывать все практические занятия, не терпели опозданий на занятия. А вот профессиональный уровень у них, по сравнению с учителями школ, был значительно выше. При том они все были еще молодыми людьми, по возрасту им было не больше тридцати лет. Часть из них была уже остепененная, а другая, в своем большинстве была без степени. Их объединяла еще огромная любовь к шахматам, и также они были не прочь, и выпить, как и любой из студентов.

Анатолий Васильевич Столяров, прибыв, для воссоединения к своему подшефному сельскохозяйственному отряду, решил сразу же приступить к командованию. Вначале им было предложено выбрать командира отряда и весь актив.

Выбирали командира отряда недолго. Им стала Люба Лунина, староста параллельной группы, старше меня возрастом, да к тому и проработавшая несколько лет, до поступления в мединститут, на кафедре физики лаборантом. Сперва командиром отряда хотели выбрать меня, но я отказался, сославшись на молодость своих лет. Но, в конце концов, меня выбрали культоргом отряда. Был выбран также и профорг, и комсорг, но на эти должности были сделаны выборы по инерции. Социалистические принципы построения бесклассового общества, крепко сидели в сознании каждого советского человека. Обязательно нужен был профорг, комсорг, парторг, культорг.

Наконец – то прибыл и управляющий отделения. Посмотрев на нашу многоголосую толпу, он, почесав затылок, вначале произнес:

• И где, же я вас всех размещу? Ведь мы же просили всего 25 человек, да и то больше ребят, а тут смотрю одни девушки. Работа будет тяжелой. Надо будет убирать картофель – для этих целей у нас есть свои люди. Грузить же ее надо на трактор и развозить - сгружать по складам. Несколько девочек возьму для работы в столовой, ну остальным придется копать картошку.

Постояв, еще несколько минут в размышлении, он видно, наконец, принял решение и ушел в контору. Вместе с ним пошли и наши руководители. Что они там делали, так мы и не поняли. Выйдя из конторы, Иван Иванович, принял решение:

• Все группы я не смогу принять. У меня просто нет места, поэтому предлагаю вам разделиться на две группы – одна останется здесь. А другая поедет на другое отделение. Предлагаю это сделать добровольно, чтобы потом не было обидно.

Наша группа, приехавшая первой, осталась в этой же деревне, а другая уехала в неизвестном для нас направлении. Нас же с вещами повели в дома, где мы должны были находиться в течение всей уборочной.

Всех ребят в количестве 8 человек разместили в одной комнате полуразвалившегося дома, где не было никакой мебели, а только голый пол и голые стены. Девчонок же поселили, на другом конце огорода, метров за двести от нас. Получалось, что наш дом выходил окнами как бы на одну улицу, а сзади его был огород, а девушки располагались на другой улице. Разделяли нас два огорода, который мы преодолевали несколько раз на дню.

Пришлось нам благоустраивать свое жилище. Выдали нам доски, бревна, пилы, топоры, молотки и гвозди и предложили мастерить нары. Для меня этот строительный подвиг, вряд ли бы когда успешно завершился. На уроках труда в родной школе, кроме детских совочков и почтовых ящиков, я больше ничего не производил, но нас выручили наши старички: Анатолий Калиниченко и Николай Строков. Они сразу же возглавили «плотницкую бригаду», взяли на себя руководство в руки, и работа закипела. На удивление, нары мы смастерили быстро, правда, они получились несколько высокими, так, что на них приходилось запрыгивать. Пока мы колотили деревянные строения, другие ребята из нашей мужской половины группы, взяв на хозяйственном дворе лошадь с подводой, поехали за матрасами и постельными принадлежностями. На двадцать пять человек, мы получили 12 матрасов, 15 одеял, 20 подушек и 15 простыней. На всех не хватило, но, учитывая, что на нарах можно ложиться и на одну простынь и спать под одним одеялом двоим, нам казалось, что и этого будет достаточно.

Как истинные джельтмены, мы большую часть постелей отдали нашим девушкам. Себе взяли минимум.

И не прогадали. Разве можно прогадать, то, когда все достается бесплатно. Блядский потенциал будет еще долго греть наши беспутные души. После всех приготовлений наши девушки решили устроить товарищеский ужин, вечер знакомств. На этот вечер пригласили и нашего руководителя. Набрали вина, закуски, в столовой нам выделили дежурные блюда, все это загрузили в специальный бачок и притащили в дом. Думали, что этот бачок нам потребуется только один раз, а он практически всегда был в деле. Ужинали обычно дома, притащив все из столовой.

От нас в столовой работали двое девушек, так, что они нам иногда по заказу готовили блюда, отсутствующие в меню. Особенно мы любили жареную картошку с луком на сале. Еще ходила такая поговорка «Зае …ь картошка с луком!»

Работать нас определили на одно картофельное поле, которое мы должны вручную убрать за месяц. Вначале я конца этого поля не увидел, настолько оно оказалось огромным. Дневной нормой для нас было, это собрать шесть мешков картошки на брата. Мы объединились в одну бригаду с Сашей Макушиным и Вовой Верховодовым. В течение недели мы не могли и половину нормы сделать. Как не старались, ничего не выходило. Ребята, которые были постарше нас, Анатолий Калиниченко и Николай Строков объединились с двумя девчонками, из деревни, и знающих, не понаслышке, как убирать этот картофель.

Мы, же люди сугубо городские, можно сказать впервые стали копать этот проклятый картофель. Наши же друзья, успевали к обеду убрать весь картофель и сделать свою норму – 24 мешка. Девушки очень быстро собирали картофель, пока ребята выкапывали кусты. После обеда они больше не появлялись на поле, отдыхали, а мы ковырялись в земле, до самого вечера, так и не выполнив свою норму. Ближе к вечеру приходил трактор с тележкой, и мы должны были весь картофель в мешках погрузить, а затем ехать с ним на весовую и после разгрузить на складе. И все это надо было делать вручную, с помощью своих рук.

Под конец уборочной каждый из нас мог спокойно забросить мешок с картофелем в тележку. Одно утешало, что невольно качали свою силушку. Так и проработали до самого конца уборочной.

Наш руководитель Анатолий Васильевич часто ночевал вместе с нами в одной комнате. Раз решили мы над ним подшутить. Витька Коршунов предложил сделать следующее. Взять две посудины, лучше две кружки и одну из них наполнить водой. Когда ночью все отошли ко сну, и Анатолий Васильевич тоже заснул, стали мы переливать воду из одной кружки в другую, и при этом приговаривать: «Писай, писай, писай!»

Как нас заверил Витька, наш преподаватель должен был описаться. И вот мы, затаив дыхание, начали свой гипнотический сеанс. Все это проделывали в кромешной темноте. Всех разбирал смех, но все, стиснув зубы, молчали. Воду Коршунов переливал уже несколько минут и тут среди ночи раздался голос нашего преподавателя: «Смотрите, воду не пролейте!»

Наш разливальщик с перепугу и от неожиданности разлил всю воду себе в постель, а Анатолий Васильевич утром нам прочитал небольшую лекцию, о том, что такой условный рефлекс можно выработать только годами упорной тренировки и у людей подверженных гипнозу.

Больше мы об этом случае не вспоминали и никогда не ставили экспериментов. Наш сельхозотряд постепенно адаптировался к уборочной компании. Раз в неделю нас водили в баню. С этой целью работу заканчивали к обеду, дежурные в отряде меняли постельное белье. Со временем у нас добавились одеяла, простыни и подушки. Так, что не приходилось ютиться под одним одеялом. Жилье налаживалось. Ну, а баня для нас была по субботам, а для девушек выделили два дня в неделю: в среду и воскресенье.

Наши старшие товарищи обязательно после бани покупали себе бутылку водки или вина. Старались выпить где-нибудь в укромном месте, но чаще всего шли в лес, брали с собой несколько девчонок, близких им по духу и поступкам, разводили костер, пекли картошку и устанавливали более интимные отношения. Мы молодые, вчерашние выпускники школ, только и завидовали им. Нам все казалось, что у них так все легко получается, и девчонки к ним липнут, и какая-то у них между собой установилась тайная связь. Все о чем-то шепчутся, договариваются и постоянно все время вместе. Нам даже завидно становилось.

И вот однажды решили мы со своим другом Вовой Верховодовым тоже приобщиться к женскому полу. С этой целью, взяли бутылку водки. В деревне на этот момент продавали пятидесятиградусную водку и нам двоим, как, оказалось, впоследствии хватило ее за глаза. Пошли в столовую, где в это время дежурила одна из наших отрядных студенток, попросили закусить и сели распивать.

Уже после первых возлияний у нас развязался язык, и стали мы с Володей обсуждать проблему: сколько же девушек в нашем отряде. Не в смысле как физических величин, а количество девушек имевших половую связь. Все это мы обсуждали громко, нисколько не стесняясь присутствия здесь же работающей и внимательно слушающей нас Вали Климовой. Стали мы весь списочный отряд перебирать, да так наперебирались, что ни к какому обоюдному согласию не пришли, а вот напиться – напились. Так в процессе распития сходили еще за одной бутылкой водки. Нам хватило.

• Нет, все равно я считаю, что у нас в отряде, и-и-к-к, всего три, нет четыре девушки, - заключил Володя, перечисляя по именам наших всех подруг. – Остальные, точно, уже давно женщины, только строят из себя невинных.

• Я, думаю, что больше, а может и меньше, да кто их разберет, может, пойдем, спросим? – предложил я своему другу.

• Так они тебе и скажут! Держи карман шире! Да, ладно, черт с ними! Какая собственно разница, все равно они все нам не дадут, хоть и долго просить будем!

За этими разговорами, мы и не заметили, как опустошили вторую бутылку водки, а Валя – повариха, все внимательно слушала, и потом все рассказала своим подругам. Скандал разгорелся на другой день. Пока девчонки размышляли, как реагировать им на наши пьяные речи или проводить подсчет всех девственниц, мы, как ни в чем, ни бывало, проспались и утром вышли на дальнейшую копку картофеля.

Смотрим, к нам отношение девушек как-то резко изменилось. Никто не разговаривает, не замечает. Нас, как не существует. Отработав свою смену и отужинав, мы по обыкновению направились к девчонкам коротать вечер. Тут бы нам не ходить, и переждать, пока все страсти улягутся. Так нет, пошли со своим другом Вовкой к девчонкам, уже больше по привычке. Толя Калиниченко еще предупредил нас.

• На Вас девчонки почему-то обижены, не ходите, вы лучше сегодня к ним. Оставайтесь дома.

Но разве нас это остановило, мы уже и забыли, о чем вчера говорили в столовой. И вот пошли с Вовой через огород, знакомой тропкой, стучимся в дом, начинаем шутить, разговаривать, но на наши слова никто не реагирует. Обстановка крайне натянутая. Тут, одна из девушек, сейчас и не буду называть ее имя, встала, подошла к нам и грозно спросила:

• Так, кого вы считаете женщинами, ребята? Я, что, по-вашему, не девушка?

• Нет, ты девушка. Тебя мы не имели в виду. Ты, настоящая девушка! Мы про тебя ничего не говорили, - стал оправдываться я. Да, нашей собеседнице еще долго бы пришлось оставаться в этом качестве, уж больно она была страшноватой. Если бы кто и позарился на нее, то только в сильном алкогольном опьянении. Как говорится: «Нет некрасивых женщин, а просто мало водки!» Ну, про эту «красавицу» можно было сказать: «Столько водки я и не выпью!»

• А про кого вы вчера говорили в столовой, что у нас в отряде почти все женщины!

• Вот видишь, «почти», не всех же мы считали женщинами, - заметил

Вова, - да и к тому же мы немного перепили и стоит ли обращать на это особое внимание. Мало, что вам передали, может все и переврали.

• Вы, только не оправдывайтесь. Нам не только одна Валя все рассказала, но и поварихи. Так, что вы не отвертитесь.

Во время этого разговора, больше никто из девчонок и не вмешивался. А вот наша «красавица» решила полностью отстоять свою поруганную честь и больше всех возмущалась. Остальные оскорбленные девицы нисколько не чувствовали себя оскорбленными, а больше иронически улыбались, чем возмущались. Но нашу «оскорбленную» девушку нельзя уже было остановить.

• Я всю ночь не спала, переживала, а что если эти ваши грязные разговоры дойдут до моего жениха, что он обо мне подумает. Вы же полностью испачкали меня в грязи. Вы не могли даже подумать об этом, что я – женщина, а вы еще это громко обсуждали! Правда, девчонки?

Но девчонки, как-то и не поддержали возмутительницу спокойствия.

• Да, ладно, Света, отстань, ты от них, - произнесла одна из них, - что ты на них набросилась, - ведь они еще бывшие школьники, сказали не подумав, они за это прощения попросят. Правда, мальчики?

• Конечно, попросим, - в один голос зашумели мы, - простите нас, мы больше не будем вас обзывать женщинами. Вы для нас всегда будете только девушками. Вплоть до окончания института.

• Ну, вы нам такую участь не предрекайте, а то еще накаркаете, … до конца института. Скажете, тоже. Мы, что чумные, - сказала другая девица, скосив взгляд на Свету – «красавицу». Видно было, что она совсем не поддерживала одногруппницу, но нельзя же было показать свою женственность.

По прошествии стольких лет, сейчас даже и не верится, что такие проблемы еще существовали в студенческой среде. Уже на втором курсе обучения мы точно знали все и про всех. Многие вышли замуж, другие успели развестись, вышла замуж и Света, порадовав своей девственной красотой своего ненаглядного жениха. И больше уже никто никогда не вспоминал о нашем с Вовкой разделении всех сокурсниц на девушек и женщин.