На дне рождения у Володи

В бывшем Советском Союзе всегда с размахом праздновали всевозможные юбилеи, торжества, даты, запуски и пуски строительных объектов. Любой юбилей, партийная конференция, съезд сопровождался такой массовой шумихой, таким небывалым подъемом народных масс и все это, в конце концов, отражалось на студентах. И вот по какой причине. Если международная конференция была посвящена «Борьбе за мир», то все принятые на ней документы неизменно попадали в экзаменационные билеты. Доходило до того, что конференция проходит в конце мая, экзамен по общественной (не важно какой) дисциплине в июне, а уже все вопросы, поднятые на этом мировом форуме, были включены в экзаменационные билеты.

За период обучения в институте мы пережили два партийных съезда, несколько конференций, форумов и самое главное наш первый курс участвовал в подготовке к столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Здесь я громко сказал, что только наш курс участвовал в подготовке к юбилею. Вся страна «в едином порыве» рапортовала о достигнутых производственных успехах. На каждой фабрике, заводе, колхозе и совхозе, в цеху, на ферме, в школе проводились «ленинские чтения», принимались повышенные обязательства и встречные планы.

Такой же примерно ажиотаж происходил в нашей стране, спустя десять лет, при изучении исторических произведений другого Ильича – Леонида Ильича Брежнева. Книги «Малая земля» и «Целина» пользовались и изучались в каждой студенческой группе, курсе, кафедре, факультете, институте. И все это на полном серьезе, с обязательным заполнением протокола собрания, выступлением слушателей и подведением итогов.

Буквально несколько лет назад смеялись мы над китайцами, изучавшими произведения великого кормчего Мао, а сами еще больше погрязли в идеологических битвах за торжество социализма. Но это все было позднее, а сейчас…

Приближалась столетняя годовщина со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Организатор и основатель Коммунистической Партии Советского Союза, сокращенно КПСС, пользовался в 70-е года прошлого столетия таким непререкаемым авторитетом, любовью и почитанием среди людей, каким никогда не пользовались самые из всех почитаемых святых.

Церковь никогда не имела такого святопочитания, как Ленин. В каждом районе города, у каждой заводской проходной стоял скульптурный монумент вождя, а все свободные пространства зданий пестрели воззваниями типа «Вперед, к победе коммунизма!» или «Дело Ленина живет и побеждает!»

Это был настоящий партийный бог – Владимир Ильич Ленин. Да, простит меня настоящий бог, но мы воспитанные в духе научного коммунизма и атеизма, были ярыми безбожниками. Все пять лет обучения в институте штудировали и конспектировали многочисленные ленинские работы, посвященные всем жизненным вопросам, касающиеся всех отраслей жизни, где Ленин оставил свой неизгладимый след.

Вся страна готовилась к этому светлому празднику и мы, студенты не могли остаться в стороне. С этой целью со своим другом Володькой решили по своему отметить столетний юбилей в одном из ресторанов. Как раз, кстати, родители прислали рыбную посылку с Дальнего Востока, а с красной рыбой можно было попасть в любой ресторан. Кусок балыка горбуши или кеты были незаменимым пропуском, в любые двери.

Не искушая, свою судьбу, решили мы пойти в ресторан в шесть часов вечера. Ближе к семи часам можно было туда уже не попасть. После ударного труда весь рабочий и нерабочий люд устремлялся в питейные заведения, в то время являющимися единственными центрами отдыха и досуга. Самих ресторанов было не особенно много в городе. В самом центре находились рестораны «Сибирь», «Центральный», «Маяк» и кафе «Лотос». Остальные рестораны были разбросаны по всем районам города и их обычно оккупировали местные аборигены. Туда попасть можно было только днем, к вечеру двери плотно закрывались, и никого не впускали и не выпускали, да и обстановка в них была рабочей, без всяких там ресторанных излишеств. Мордобой и драки – неизменный атрибут окраинных ресторанов.

Разделив рыбный балык на несколько частей двинулись мы в ресторан «Сибирь». На нашу удачу в этом ресторане было в продаже пиво. Какое это имело значение для нас? Угощая, кусочками красной рыбы соседей по столу, можно было на халяву просидеть весь вечер в ресторане.

Так и в этот вечер, одарив куском балыка официантку, мы взяли достаточное количество пива и потихоньку попивали его в уголке ресторана. Вскоре зал, стал постепенно заполняться, и к нам подсадили еще двух завсегдателей ресторана.

Мы с непринужденным видом сидим, пьем пиво, закусываем красной рыбой и наблюдаем за реакцией наших соседей. Мужики, наши соседи по столу, с каждым глотком водки и пива все с большим вожделением смотрели на рыбный деликатес. Выждав момент, ненавязчиво, предложил я угоститься нашей рыбой.

• Берите, ребята, угощайтесь! С пивом будет в самый раз.

Гостей не надо было долго упрашивать. Сперва осторожно, взяли по маленькому кусочку, и с благоговением положили на свои тарелки, не решаясь даже надкусить. Так им хотелось продлить удовольствие. Мы соседей по столу успокоили, что рыбы у нас много и достали еще один большой кусок. Широким жестом предложили угощаться, поставив тарелку на середину стола. В ответ на наше великодушие, мужики заказали для нас бутылку водки и несколько бутылок пива. Вот это нам и нужно было. За первой бутылкой водки последовала вторая, потом третья и все зависело от алкогольной устойчивости наших собутыльников. Но с пивом, трудно было рассчитать свои силы, и в конце вечера наши друзья были пьянее вина, а мы, тоже, были ничуть не лучше.

Заказы следовали один за другим, а мы вначале, заказавшие только несколько бутылок пива и грамм двести водки, уже пировали потом за чужой счет со всем размахом. Обычно в конце вечера, мы рассчитывались с официанткой, выуживая из своего кармана рублей десять на двоих, тогда, как наши новые знакомые оставляли в ресторане 100 – 200 рублей, что равнялось месячной полутора ставки врача.

Раскрутив ресторанных друзей, за счет красной рыбы, мы, таким образом, сохраняли в неприкосновенности свой скудный студенческий бюджет и наедались – напивались за чужой счет.

И в этот раз, повторив, свой незамысловатый маневр, вышли мы на бровях из кабака. Ресторанное застолье еще продолжалось, но дальнейшее пребывание там грозило как минимум попаданием в вытрезвитель или на худой конец задержанием в оперпункте ДНД. Что, было ну никак, не желательно. Если бы сообщили, куда следует о нашем время провождении, то это нам грозило немедленным исключением из института.

Набрав в легкие побольше воздуха, мы строевым шагом направились к себе домой. Путь наш пролегал мимо памятника Ленину, на центральной площади, носящей его имя. Здесь уже трудно и припомнить, кому пришло в голову пойти поклониться памятнику вождю и поцеловать его.

Перейдя на другую сторону улицы, мы с Вовкой приблизились к памятнику. К нему вели многочисленные ступеньки, которые мы преодолевали как Суворов Альпы. Но скорей всего Александр Васильевич со своим войском переход совершил быстрее, чем мы.

Был конец апреля и снег, растаяв, потоками воды устремлялся к подножию «ленинской горки», к вечеру вода замерзала и для нас эти ступеньки стали непреодолимым препятствием. Ледяная горка с ребристой поверхностью. Трезвыми мы обошли бы эти ступеньки, но пьяным нам казалось, что лучшая дорога – эта прямая, и лезли вверх, постоянно соскальзывая вниз, расшибая в кровь свои колени. В одном из своих затяжных заходов, взглянув вверх, я вдруг заметил недалеко от постамента человеческую фигуру, одетую в милицейскую форму. Такое чувство было, что сам Ленин сошел со своего законного места. Но это был милиционер. В дни празднования юбилея выставили около памятника милицейский пост.

• Вот, еще не хватало, - подумал я, - попасть прямо в руки ментов.

В этот момент сверху раздался повелительный окрик.

• Это, кто сюда лезет, больше вам делать нечего? – милицейская фигура стала медленно приближаться к нам, расположившихся на одной из скользких ступенек, - а ну, валите отсюда! Быстро!

• Да, мы, тут решили в день столетия нашего вождя подойти к памятнику и отдать ему долг вежливости, - проблеял Вовка, - вот сейчас залезем, постоим немного и домой пойдем.

• Я, вам тут постою, а ну марш домой! – и, показывая, всем своим видом, что шутить с нами не намерен, милиционер шагнул к нам, но не удержался на верхней ступеньке, поскользнулся, упал и кулем пролетел мимо нас к подножию горки. Видно шинель несколько смягчила удар о ступеньки, но полет был стремительным. Оказавшись, в самом начале, скользкой лестницы, милиционер разразился громкими ругательствами. – Твою, мать! Да, будьте вы неладны, студенты хреновы! Откуда вы на мою голову взялись. Стоял же себе. Никому не мешал. Охранял памятник да цветы, вон их, сколько сегодня за день наложили. Так нет, приперлись эти два пьяных придурка, памятнику поклониться. Это ж надо как я навернулся! – и мент стал растирать рукой ушибленные места.

Не дожидаясь, дальнейших ругательств и действий, которые бы не привели ни к чему хорошему, мы с Вовкой стремительно поднялись по лестнице, на сей раз, ни разу не поскользнувшись. Да, и, правда, памятник был весь в цветах и венках. «Любимому вождю и учителю от …. обкома КПСС, горкома КПСС и всевозможных райкомов».

Цветов у нас с собой не было. Возлагать было нечего. Поэтому мы решили поцеловать памятник вождю. Но как, это сделать? Внизу на ступеньках отдыхает наш знакомый мент и он будет препятствовать нам совершить задуманное. Поэтому решили, пока один будет отвлекать милиционера, другой будет одаривать поцелуями каменного вождя. Так и сделали.

Я склонился над каменной лестницей и спросил:

• Эй, сержант, тебе не помочь, подняться сюда, к посту номер один!

• Да, пошли вы на…! Уже помогли. Я, кажется все бока, отбил, - и тут он заметил отсутствие моего друга, - а, где это твой приятель, куда он пропал?

• Да, в кусты отошел, подальше от памятника, пописать захотел.

• Какой писать! Вы, что с ума сошли! В центре города, у памятника вождю писать вздумали. Получите за хулиганство пятнадцать суток.

В это же самое время Вовка пытался вскарабкаться по пьедесталу наверх к самой скульптуре. Гладкий мрамор не позволял ему взобраться. После нескольких безуспешных попыток, решив, что статуя ему не покорится, мой друг поцеловал пьедестал и показался из-за памятника.

• Серега, ты, что там застрял, пошли домой, - и, подойдя ко мне, тихо добавил, - на сам памятник я не смог забраться, больно уж скользкий, а вот пьедестал поцеловал.

• Да, куда я уйду, видишь наш сержант, зоркий сокол, следит снизу, чтобы мы ничего дурного не сделали, - сказал я, - отвлеки его, и я тоже памятник поцелую. С этими словами я быстро зашел за памятник и смачно расцеловал его мокрое подножие.

Володя, же в это время отвлекал сержанта, так и не сумевшего подняться к нам. Видно и вправду он здорово ушибся, что не делал даже малейших попыток подняться к нам. Решив, что свой долг любимому вождю мы выразили и, сказав, милиционеру «До скорой встречи», быстренько покинули памятник.

Утром, придя на занятия, и увидев наше состояние, институтские друзья спросили: «И где же вы вчера были?»

На, что мы с гордостью отвечали: «На дне рождения у Володи!»