Как я прятался у девчонок

Уборочная на третьем курсе была одной из самых продолжительных, за все время обучения на факультете. Наша область вырастила огромный урожай, но вот убрать его из-за погодных условий, никак не успевала. Это был год, когда мы уехали с уборочной 23 октября, одни из самых последних отрядов в районе, если не в области.

Нас постоянно перебрасывали с одного отделения на другое, с одной работы на другую. В течение месяца мы уже и сами, не могли понять, к какому из отделений были приписаны. Своих руководителей мы не видели неделями. Да и они, особенно не утруждали себя встречами с нами.

Ассистенты Константин Константинович Яковлев вместе с будущим деканом Красноярского стоматологического факультета Анатолием Александровичем Левенцом, тогда еще совсем молодые преподаватели профильных стоматологических кафедр, разъезжали на «Запорожце» старой модели, и эта «консервная банка», появляющаяся в деревне неожиданно всегда для нас, служила сигналом наведения порядка в местах нашего проживания.

При всем своем разгильдяйстве, наша сельскохозяйственная бригада находилась на хорошем счету у руководства совхоза. Мало того, что мы боролись в деревне с бешенством, ящуром, работали на току, мы еще также строили дома, обустраивали погреба, свинарники и коровники, клали печи, убирали сено, работали помощниками с комбайнерами, помогали совхозному пасечнику. Правда, в последнем случае больше помогали ему пить медовуху, чем прибирать за ульями. Но все равно не гнушались никакой работой.

Управляющий совхоза знал, что мы никогда не откажемся от любого трудового подвига, и поэтому нам прощал все наши шалости, а их с каждым днем становилось все больше и больше.

Наш товарищ, Вадик Мельников, прибыл к нам на уборочную, прямо со стройотряда, где заработал там кучу денег. Приехал он в гости на несколько дней, но задержался на недели.

День его и естественно наш, начинался таким образом. С утра шел в магазин и закупал ящик водки, а на следующее утро сдавал уже пустую тару и брал следующий ящик. Вообщем дневной нормой нашего сельхозотряда был ящик водки. Естественно, с утра мы ее не пили, а вот когда вечером приходили со смены, начинался студенческий праздник. За время нашего отсутствия, Вадик с какой-нибудь свободной от работы девчонкой, готовил ужин на весь отряд. Они заранее договаривались с заведующей столовой, что мы вечером ужинать не придем, брали продукты и все готовили на кухне, дома.

Любимым нашим блюдом была картошка, поджаренная на сале, а также шампиньоны, обжаренные в сметане. Грибов росло полно по всем силосным ямам и сеновалам. Местные жители их не собирали, а мы до самых заморозков, чуть ли не ежедневно их жарили.

Ну и конечно, самым деликатесным блюдом у нас были жареные гуси. Да, простят нас местные жители, но мы постоянно реквизировали у них гусей и уток. Заранее днем примечали, в каких водоемах они пасутся, а были и такие, что и домой не шли ночевать, а все плавали, плавали, ну и доплававылись. Мы их поздним вечером и ловили. Как это делалось. Заранее прикупили толстой лески с крепким крючком, на который насаживали кусочек сала или мяса, и забрасывали в воду. Гуси или утки набрасывались на наживку и тут мы их и вытаскивали из воды. Уже ближе к холодам, когда вода замерзала по ночам и гуси уже мало шастали по улицам, а сидели по своим дворам, нам приходилось их ловить на перекопанных огородах, где они паслись, недалеко от дома. Хозяева, пока хватались с пропажей гусей, а их уже как неделю переработали наши желудки.

Было также неприятно, и в душе стыдно, выслушивать от хозяев пропавших гусей, как они нам жаловались на своих соседей, приезжих, командированных шоферов и деревенских хулиганов, подозревая их в хищениях своей живности, нисколько, не подозревая, что их любимые студенты смогли решиться на такой поступок.

• Знаю я, кто это моих гусей украл, - обычно жаловалась нам одна из сельских жительниц, - это Ванька- скотник. Я его не раз примечала возле своего дома! Все крутится, крутится. Улучил момент, сволочь, и умыкнул моего гусика. Чтоб он им подавился!

• А, может и не он? Марья Ивановна! – кто-то робко из наших пытался оправдать неизвестного скотника, - вон, сколько шоферов на машинах, туда-сюда ездит. Схватит гуся, и был таков!

• Нет, шофера, такого не могут сделать. Они лучше машину зерна продадут, а с гусями связываться не будут.

Что, правда, то, правда. Шофера, прикомандированные на уборочную, гусями не занимались. Но вот машинами с зерном отоваривали каждого желающего в деревне. Ту же и Марью Ивановну снабдили пшеничкой на целый год. Каким образом водители договаривались с комбайнерами, одному богу известно, скорее всего, делили деньги пополам, но все желающие в совхозе были полностью с зерном.

Логика совхозных работников была железной, когда еще руководство совхоза выделит им за отработанные трудодни 2-3 центнера зерна, так еще и работать надо, а тут за 50 рублей, целую машину привезут, что хоть сам иди и продавай.

Поэтому водители и не вызывали особых подозрений, хотя и они были не без греха, у той же хозяйки, где они квартировались и тащили всякую живность. Где-нибудь на костре, в лесу, под водочку и зажаривали гуся. И следов никаких нет, только перья разносились по близлежащим лесам.

Мы гусей в лесу не жарили. В доме, где жили, был огромный заброшенный подвал, куда мы все перья и остатки от сытного ужина, просто ссыпали и закрывали деревянной крышкой. В темноте погреба и нельзя было разобрать, что там белеется – бумага или гусиные перья.

Правда, иногда к нам приходили мысли, что вот когда поселится кто-нибудь в этот дом и обнаружит целый склад из остатков деревенских гусей. Тут уж нас вспомнят «добрым словом».

В один из вечеров, совершив очередную экспроприацию гуся, собрались мы теплой мужской компанией в своем доме. Приготовили закуски, еды, накупили водки и приготовились пировать. И тут как раз приезжают наши руководители. Как говорится, взяли нас врасплох. Единственное нас спасало, так это то, что гусь еще готовился в духовке и на столе стояла вся пустая посуда, стаканы, вилки, ложки, но непосредственно к самой пьянке мы еще не успели приступить. Бутылки с водкой были припрятаны, почти целый ящик стоял под кроватью и дожидался своего часа.

• Так, значит, пьянствовать, собираетесь? – начал Константин Константинович, - а, что это у вас там, в духовке готовится, - уловил он по запаху, - гусь, кажется. То-то, местные жители жалуются, что у них пропадают гуси. Не ваша ли эта работа?

• Да, что вы Константин Константинович, - вступился Вова Прохоров, - этого гуся мне, честное слово, дали в одном из домов. Я помогал картошку хозяйке копать. Не деньги же с нее брать? Вот гуся и дала. Можно сказать, за ударный труд!

• Ты, Прохоров, лучше молчал бы, еще один ударник объявился. Прямо таки горишь на работе.

Вова и на самом деле «горел» на работе, сжигая трупы бешеных коров и пьянствуя, с местными жителями, временами отгоняя палкой деревенских собак, желающих полакомиться жареной говядинкой.

• Дорогие преподаватели! – вдруг, откуда ни возьмись, влез Вадик Мельников, - мы от всей души приглашаем вас, вместе с нами, отметить день рождения, нашего друга Толика Этцеля, просим вас к столу.

Толя, чуть не поперхнулся, его день рождения уже отмечали в этом году трижды, но можно и в четвертый раз отметить.

• Поздравляем, … Желаем счастья, здоровья, - протянул Яковлев, видно вспоминая, а у кого же его студенты в прошлый раз отмечали день рождения. Но, так и не вспомнив окончательно, посмотрел выразительно на своего коллегу.

• Да, вообще – то мы поужинали, - замялся Левенец, - но в принципе, как ты на это смотришь, Константин Константинович? Может, присоединимся к нашим ученикам?

В душе нашего Яковлева, боролись сомнения. По его лицу было видно, что он с удовольствием и посидел бы со студентами, но как преподавателю ему это категорически нельзя было делать. Да еще с такими, отъявленными борцами с трезвостью и разгильдяйством, как мы.

• Нет, спасибо, ребята. Как-нибудь в другой раз, - решительно произнес он, - да, как у вас дела на работе? Жалоб со стороны руководства, нет?

• Нет, да что вы, мы здесь на самом лучшем счету, - бодро отрапортовал Валера Бочкарев, наш негласный бригадир, - еще ни одной смены не сорвали. Каждый день на планерке у управляющего нашего собираемся. Жалоб на нас он никаких не имеет.

• Это уж точно, работаете вы хорошо, но вот в свободное время, что вы тут вытворяете, - заметил Константин Константинович, - уму непостижимо. Да, вам, привет от ваших девчонок. Просили узнать, когда вы к ним гости наведываетесь? Шучу, никаких гостей, даже носа не показывайте у них. Если кого увижу, пеняйте на себя, сделаю все возможное, чтобы вас отчислили из института, за нарушение режима.

Дело в том, что после всех наших выступлений с девушками и после того, когда в отделении не стало никакой женской работы, их всех перевели на центральную усадьбу, находящуюся в шести километрах от нашего отделения. И теперь приходилось нам коротать все вечера без приятной женской компании и справлять сплошные «мальчишники». Конечно, мы тайком приезжали к ним в гости, да и к нам девчонки наведывались, но старались все это делать втайне.

Побыв еще для приличия, несколько минут в гостях, наши преподаватели развернулись и уехали. Мы вздохнули с облегчением. Теперь уже точно, никто больше не приедет к нам с проверкой. Да тут уже и гусь поспел, а под водку мы его быстренько умяли.

Когда закуска кончается, а водки еще пить, не перепить, всегда любого студента тянет на подвиги. На подвиги потянуло и меня. Захотелось сходить к девчонкам в гости. На улице уже была середина октября. Холодно. Временами шел мокрый снег, поднималась буря и бывало, что всего за несколько минут погода сильно портилась. В этот вечер ничего не предвещало изменения погоды. Пока мы садились за стол, на улице была тишина, даже ветер утих, а вот ближе к ночи пошел дождь со снегом. А тут я собрался шагать за шесть километров к девчонкам.

Анатолий Этцель дал мне бутылку, закупоренную куском газеты.

• Придешь в гости, девчонок угостишь!

• А может ты со мной, пойдешь? – предложил я ему, - вдвоем будет веселей в дороге.

• Нет, я не пойду, у тебя там Серега любовь, а у меня нет. Так, что я здесь останусь. Передавай всем привет, пускай к нам в гости приезжают. Всегда рады их здесь всех видеть.

И с этими словами, надев на меня фуфайку, засунув за пазуху бутылку с водкой, проводили меня друзья на улицу.

Шагать по деревне было легко. Дорога знакомая, да еще луна освещала окрестности. Первый километр я прошел бодро, а вот уже выйдя за окраину села, дорога оказалась не такой уж и легкой. Резко стала портиться погода, откуда ни возьмись, поднялся ветер, небо все заволокло тучами, да и пошел мелкий мокрый снег. Луна уже не освещала путь, и приходилось идти по дороге на ощупь, ориентируясь только вдали на огни центральной усадьбы.

Теперь уже каждый километр не давался так легко, как вначале пути. Несколько раз сбивался с дороги и шел прямо по пахоте. Потом снова находил верный путь и шел, все и шел к намеченной цели. Да, тут еще снег повалил такими хлопьями, что нельзя было и разобрать, куда двигаться и в каком направлении. В голову полезли всякие нехорошие мысли. Вспомнился эпизод из «Капитанской дочки», где Емелька Пугачев в буран плутал по степи, пока ему неожиданно не пришла помощь. Я все надеялся, что пойдет попутный транспорт, и довезут до деревни, но машины шли, только мне навстречу, а не в попутном направлении. Хотя польза от них тоже была. Следы от колес, на свежем выпавшем снеге, четко показывали направление моего пути. По этим следам я и ориентировался. Но идти все равно было трудно. Я думал, что дойду за час до девчонок, а потратил на дорогу около трех часов. Так, что ближе к полуночи и пришел я в гости. Меня, здесь не ждали, но, слава богу, еще никто не спал.

• Серега, ты откуда взялся, - спросили меня девчонки.

• Да, вот в гости решил к вам сходить, проведать, как вы тут живете. Только вот погода подвела. Почти три часа к вам шел. Замерз весь. Но у меня есть с собой бутылка водки.

• Водка, это очень хорошо. Давай мы сейчас ее выпьем, на сон грядущий. Спать легче будет, - с этими словами, девчонки достали стаканы и живо разлили всю водку по стаканам. Какого же было их удивление, когда оказалось, что в бутылке была разбавленная водой водка, и вместо положенных 40 градусов было всего градусов 20 – 25.

• У, черт, это Этцель подшутил, - сказал я, - только когда он успел разбавить водку? Ну, придется и такую пить.

Без всякой закуски выпили разбавленную водку, тут еще нашлась бутылка самогонки, с которой покончили тоже быстро. Здесь бы хотелось описать жилье наших девушек.

Жили они в частном домишке, наполовину заброшенном, наполовину разрушенном. Из всей обстановки, в комнате, площадью примерно двадцать квадратных метров была печка, но не русская, а обычная, с небольшой топкой и духовкой. Вдоль одной стены были построены нары, где и спали наши девочки. Это лежбище вмещало примерно десять – двенадцать человек. У другой стены также были сделаны небольшие деревянные нары, но они стояли впритык к печке, которая как-то была сооружена посредине помещения. Ее можно было обойти со всех сторон. И эта маленькая деталь и сослужила мне на следующее утро добрую службу.

Девчонки мне постелили вместе с ними на нарах, и, распив остатки спиртного, легли мы все спать. Никакого секса и никаких покушений на девическую честь мной не предпринимались. Алкоголь и трехчасовое путешествие в стужу, и слякоть не располагали к этим занятиям.

Рано утром нас разбудили встревоженные голоса.

• Серега, прячься, Костя с Ливенцом, к нам идут! – закричал кто-то из девчонок.

Да, ситуация была просто критической. Где спрятаться в этой комнатушке, да еще почти голым. Под нарами меня бы сразу же обнаружили, да и они хорошо просматривались со всех сторон.

• Да, прячься, быстрей, за печку, они уже к дверям подходят.

Мне ничего не оставалось, как спрыгнуть с нар и спрятаться за печкой. В том самом узком проходе, где можно было только скорчиться в три погибели. Но вот с другой стороны я был как на ладони. Никто меня здесь не прикрывал и если бы наши преподаватели подошли к этому месту, то меня сразу же обнаружили. На помощь мне пришла Галка Вишневская. Она поняла, что меня здесь могут обнаружить, встала в этом узком проходе и стала делать вид, что переодевается. Так уж получилось, что мое лицо было на уровне ее ягодиц, а она еще сама, рукой стала наклонять мою голову ниже к полу. Иначе меня можно было заметить.

Тем временем Константин Константинович начал свою заунывную речь:

• Как поживаете? Есть ли жалобы? Не замерзаете? У вас случайно ребята не ночуют?

• Да, нет, что вы, мы уже давно наших парней не видели. Вы как нас перевели на центральную усадьбу, так с тех пор мы никого и не видели, - стала оправдываться Валя Климова. – Совсем нас забыли, ребята…

• Так уж забыли. Мы вчера у них были в гостях, ваши ребята мальчишник организовывали. По идее они должны были вчера к вам в гости наведаться, - сказал Яковлев, а сам бочком, бочком пошел по комнате, выглядывая, где же могли спрятаться его студенты.

Многие девчонки еще спали, с головой закрывшись одеялом, другие просто лежали и смотрели с удивлением на своих руководителей. Но ребят Константин Константинович не обнаружил, а постепенно продвигался к печке, где за шикарной фигурой Галки Вишневской, прятался я.

Я же притаился, ни жив, ни мертв, помня о предупреждении наших преподавателей, что если поймают кого-нибудь из нас у девчонок, то выгонят с уборочной.

• Ой, Константин Константинович, а я здесь переодеваюсь, - с деланным испугом воскликнула Галка, когда наш руководитель подошел очень близко к печке, а сама демонстративно сняла лифчик и повернулась спиной к Яковлеву. Ее прелести, колыхались над моей головой, но мне было не до того. Сжавшись в комок, я головой уткнулся в Галкин живот. Она же стала надевать халат, да так, что своими полами, он полностью закрывал меня от глаз преподавателя. Я находился в своеобразном шатре: впереди живот с грудями, сбоку печка, над головой халат.

• Нет, нет, я не смотрю, переодевайтесь, извините, что помешал, - сказал Яковлев и повернул к выходу.

Еще для приличия, постояв несколько минут в дверях, наши преподаватели, попрощались и вышли из дома, предупредив девушек, чтобы не пускали к себе ребят. Я, наконец, оторвавшись от созерцания обнаженного тела Вишневской, вылез как таракан из-за печки и с облегчением вздохнул. На сей раз, кажется, пронесло. Вот так и закончились эти «прятки» у девчонок.

… Прошло много лет. Как-то я спросил у Яковлева:

• А помните, Константин Константинович ту уборочную, где вы у девчонок искали парней? Еще предупредили всех нас, если будем наведываться к ним в гости, то выгоните с уборочной!

• Конечно, помню. Там еще одна студентка устроила концерт с переодеванием. Я заметил, что кто-то прятался за ней, но не стал поднимать шум. Уж больно у той студентки фигура была хорошая. И надо же сумела отвлечь внимание своими грудями и попой. Было бы как-то неудобно обращать пристальное внимание, выходило, что я специально подглядывал. Не стану же я лазить за печку, где девушка переодевается.

• Так это я там сидел, - ответил ему.

• Ну, и как, хорошо разглядел все женские прелести? – спросил Яковлев.

• По правде, говоря, не до того было, не до осмотра. Хотя кое-что и отпечаталось в памяти.

• Ну-ну, все вы считали, что мы враги студентам, а мы такие же простые люди и ничто, заметь, человеческое нам не чуждо, - сказал Яковлев и пошел по своим делам.