Приговоренная

Татьяна в последние годы, под влиянием многочисленных медицинских телевизионных передач, сообщений прессы и просто от рассказов своих друзей и знакомых, стала тщательно следить за своим здоровьем, внимательно изучать свое тело, приглядываться ко всяким болячкам, изредка проявляющихся в том или ином месте организма. Да и как не обращать на это внимание, если каждый день реклама заставляла народ правильно чистить зубы, жевать жвачку, использовать супервлагопоглощающие прокладки, принимать лекарства от вздутия живота, запоров, посещать различные частные клиники, принимать эффективное лекарственное средство от всяких болезней.

Особенно телевизионные лекари талдычили о том, что наследственность играет не последнюю роль в возникновении болезни.

Наследственность же у родителей Татьяны была явно отягощена. Отец умер от онкологического заболевания в молодом возрасте, да и мать скончалась от рака желудка, едва выйдя на пенсию. Ну, как здесь можно было не прислушиваться? Куда ни кинь, всюду нехорошая наследственность.

Вот и сегодня, утром, она нащупала у себя в левой груди какой-то комочек, размером с горошину, может чуть больше, безболезненную, свободно перекатывающуюся между пальцами. Первая мысль была: «Рак!» Сразу же позвонила на работу и сказала, что сегодня задержится на несколько часов, так как надо идти на прием к врачу. Сотрудники банка, где работала и занимала руководящую должность Татьяна, ничуть не удивились этому. Их начальница следила за своим здоровьем с таким остервенением, что они уже привыкли к ее причудам и не удивлялись частым отлучкам, связанных с посещением докторов и на этот раз не придали этому особого значения.

Татьяна же побежала в районную поликлинику, где взяла талончик на прием к хирургу, по совместительству работающего маммологом, специалисту по женским грудям и села у дверей кабинета, дожидаясь своей очереди.

Хирургические больные, да и просто больные, ожидающие времени посещения кабинета, указанного в талончике приема, от скуки каких только историй не расскажут. Относительно здоровый человек, посидев в такой болезненной компании, начнет на себя примерять все симптомы и синдромы болезней. «А, вы знаете? – часто рассуждают такие больные, - у моей знакомой был рак, так она излечилась от него с помощью мухомора»! «А у меня грыжа была, - начнет рассказывать второй, - так знакомая бабка-целительница её с помощью горшка вылечила!»

Другой пациент предложит использовать какой-нибудь эффективный рецепт в лечении геморроя и доказывать, что ему он очень здорово помог, только непонятно, зачем он ходит к хирургу и принимает те лекарства и выполняет те процедуры, что доктор рекомендовал, а не его собственный. Обязательно найдутся среди больных и такие пациенты, постоянно ругающие врачей, обвиняя их в некомпетентности, в непрофессионализме, взяточничестве, что к ним без подарка или денег не подходи, иначе они тебя и смотреть не будут и обязательно проворонят его болезнь. А сколько историй о халатности врачей, их вредительстве, их тупости. Послушает таких историй посторонний человек и невольно задается вопросом, а может и не стоит ходить ему к врачу?

Вот так сидела Татьяна, слушала и думала, что никакого подарка не взяла доктору, никого в больнице не знает, да и вообще прилетела в больницу с утра, не надев свой дорогой красивый бюстгальтер, а пришла в повседневной одежде, хотя и очень дорогой и стильной, ведь положение не позволяло ей ходить, как последней Мотре. Еще раз критически оглядела себя со стороны и только подумала, что надо было надеть другой костюм, как из кабинета показалась голова медсестры и назвала ее фамилию.

Доктор сидел за столом и что-то усердно писал в амбулаторной карте. «Ой, -подумала, Татьяна, - мужчина. Хорошо, что немолодой, а то было стыдно показывать юнцу свою грудь», а вслух громко поздоровалась. Доктор поднял голову и, посмотрев, на вошедшую, улыбнулся, поздоровался и предложил присесть на свободный стул. «Что вас беспокоит? – спросил он, и, видя, что пациентка волнуется и не решается сказать слова, добавил: «Я, вас внимательно слушаю».

Татьяна забыла про свою робость и начала рассказывать, что сегодня утром обнаружила у себя небольшую опухоль в левой груди и теперь думает, что, не рак ли у нее. Доктор, выслушал ее не перебивая, иногда уточнял некоторые детали ее заболевания, спросил про родителей и сразу же предложил раздеться, снять верхнюю часть одежды и кивком головы показал на ширму.

Таня сняла с себя верхнюю одежду и стояла за ширмой, не зная, как ей выходить в полуголом виде или доктор сам придет к ней. Но доктор, встал из-за стола, подошел к ширме и спросил: «Вы, там разделись? Выходите!» Преодолевая свой стыд, Татьяна подошла к доктору и тот у нее спросил: «Покажите то место, где вы обнаружили опухоль?» Таня показала. Увидев, это место, доктор потер ладони, как бы согревая их и осторожно взял грудь двумя руками. Его пальцы осторожно пропальпировали молочную железу, начиная от самого соска до основания груди. По лицу врача Татьяна видела, что он тоже нащупал опухоль и осторожно ее пальпирует. «Не больно? – спросил он у нее, - а так? - слегка надавил на «горошину», - совсем не больно? – повторил он вопрос. Потом доктор стал осматривать правую грудь, потом левую, попеременно пальпируя обе. Закончив обследование, доктор постоял немного, подумал и сказал, что надо сделать маммографию, рентгеновский снимок и некоторые анализы.

«Я, пока не думаю, что у вас, что-то страшное, но пока все особенные анализы не сделаете, нельзя ни о чем говорить. Сейчас я вам дам направление в онкологический диспансер, где только и делают все необходимые обследования. Вас посмотрят еще специалисты и только потом, мы придем к общему заключению», - сказав, доктор сел за стол и отдал распоряжение медсестре заполнить направление, а сам стал писать в амбулаторной карте. Закончив писанину, он протянул Татьяне направление и рекомендовал не затягивать все исследования и назначил встречу через неделю. «Я, думаю, что если вы сегодня начнете сдавать анализы, то через семь дней, ну максимум десять мы с вами снова встретимся. Вот мое расписание, телефон, позвоните и с анализами на руках ко мне, я вас сразу же приму. А пока, до свидания, сильно не переживайте, пока еще ничего неизвестно и повода для беспокойства у меня нет. Эта обычная процедура, которую мы предлагаем пройти всем больным».

Татьяна вышла от доктора слегка успокоившейся. Как-то сумел он ей внушить, что бояться ничего особенно не надо. И особых слов не говорил, но почему-то она ему поверила и уже была не так сильно напуганной, как с утра. На работе к ней с вопросами никто не приставал. Ну была в больнице, ну и была. К вечеру она вспомнила, что надо утром сдать анализы и записаться на прием к доктору в онкодиспансере. Позвонив по телефону, Татьяна удивительно легко получила талончик на прием, а главное в обеденное время, что не надо было отпрашиваться с работы, все-таки начальство не очень приветствует отлучки в рабочее время. Болей-то болей, но знай меру, особенно в банке.

Мужу вечером Таня ничего не сказала, да, что ему говорить, он больше о рыбалке думает, да о работе. Видно уж так устроены мужчины. Только свои болезни признают и хотят, чтобы за ними ходили и ухаживали, когда они занемогут. А про других позаботиться – трава не расти.

Утром, сдав анализы натощак, пришла на работу и в обеденный перерыв помчалась в онкодиспансер, предупредив всех, что может немного задержаться с обеда по служебным делам. Ее особенно никто не контролировал. Все-таки начальница, но порядок должен быть везде. Иначе все сотрудники разболтаются, беря пример с руководителя.

В больнице, в этой раковой лечебнице, как ее обычно называют пациенты, было на удивление мало народа. У кабинетов сидели единицы больных, дожидаясь своей очереди. Таня быстро нашла свой кабинет и села у дверей, ожидая своего вызова. Она приехала на двадцать минут раньше и решила, что спокойно посидит и обвыкнется. Однако, через несколько минут дверь в кабинете открылась, оттуда выглянул врач. «Какой-то раздражительный» - подумала Татьяна, а тот, взглянув на нее, спросил: «Вы, ко мне? – и, не дожидаясь ответа, добавил, - а, что вы тут сидите и не заходите? Особое приглашение надо?» Врач шире раскрыл дверь и знаками показал Татьяне, чтобы проходила в кабинет.

Прямо с порога доктор потребовал направление, мигом его на лету прочитал и, не доходя до своего стола, приказал: «Раздевайтесь, - немного подумал, еще раз посмотрел направление, добавил, - до пояса».

В кабинете стояла такая же стандартная ширма, за которой Татьяна разделась и уже без приглашения вышла и подошла к доктору. Тот, вначале внимательно рассматривал ее грудь, как бы оценивая и примеряясь, к чему-то. Потом привычным жестом потер ладони и стал осторожно пальпировать левую грудь. На удивление быстро он обнаружил небольшую опухоль, Татьяна это почувствовала, когда ловкие пальцы доктора нащупали эту горошину. Постояв немного в раздумье, доктор произнес: «Без специальных исследований не разберешь доброкачественная она или злокачественная! Видно придется сделать маленькую операцию и уже, потом решать об окончательном диагнозе».

Пригласив Татьяну сесть за стол, доктор стал объяснять ей.

- Вы, знаете уважаемая, у вас на самом деле есть опухолевидное образование, но мне непонятно, на сколько далеко зашел процесс и какой он носит характер: доброкачественный или злокачественный. К сожалению, доступными нам средствами очень трудно судить о природе самой опухоли. Если она доброкачественная, то делается небольшой разрез под местной анестезией, опухоль иссекается и наступает полное выздоровление. Если же опухоль злокачественная, то операция предстоит сложная. Убирается не просто полностью сама грудь, а все подмышечные лимфоузлы со всеми окружающими тканями. После этого проводится химиотерапия, рентгенотерапия. Процесс выздоровления длительный и лечение надо неоднократно повторять, а иначе никак не выздоровеешь.

- А, что надо грудь обязательно целиком убирать, - спросила Татьяна, - как же я буду жить без нее?

- Вот, что уважаемая, я сейчас не говорю о сложности операции, - перебил ее доктор, - надо еще сделать все анализы, сто раз все перепроверить, а потом уже будет стоять вопрос об операции. Поверьте, зря мы ничего резать не будем. Давайте сейчас вы пройдете маммографию, потом еще пару исследований, ну, а после мы и решим к какой операции будем вас готовить. Сейчас я вам выпишу направления на исследования. Вот по этим срокам всё пройдете, а потом уже придете ко мне.

Из кабинета Татьяна вышла в шоковом состоянии. Села на стул и стала перебирать листки направлений. Она только и сумела прочитать в какие дни ей надо приходить в онкодиспансер. Разболелась голова. Ни на какую работу ей не хотелось идти. Она позвонила по телефону и отпросилась у директора на полдня.

Придя домой, Таня еще раз внимательно прочитала все листки направлений, рекомендации, какие необходимо сделать перед исследованиями и вдруг, неожиданно для себя заплакала. «А, вдруг опухоль злокачественная? – подумала она, - ведь с раком не живут долго, а у меня еще маленькая дочь. Кто ее будет воспитывать? На мужа никакой надежды нет. Да с его характером, что он сможет сделать? Брату, вдруг ее пронзила мысль, надо срочно позвонить брату. Он всегда поможет и сделает всё невозможное, что только будет в его силах».

Набрав номер телефона брата, она вдруг вспомнила, что Левы сейчас нет в городе, он еще вчера предупреждал, что уедет по своим делам в область и его не будет несколько дней. Но телефонную трубку подняли, послышался голос его жены.

- Алло, это ты Нина? Привет! Лева дома?

- Здравствуй Таня! Его нет, он уехал на несколько дней. А, что случилось?

- Да, так, ничего, - подумала и решила ничего не говорить Татьяна, - пускай он мне позвонит, как приедет.

Родственницы еще поговорили немного о всяких домашних пустяках и на том закончили свой разговор. О своей болезни Татьяна так ни словом и не обмолвилась. Решила дождаться брата.

Мужу она тоже ничего не сказала, подумала, пока не пройдёт все исследования раньше времени не посвящать в свою тайну. Через несколько дней приехал брат, позвонил ей и она попросила его с ней встретиться. И как бы между прочим, сказала, что проходит обследование в онкодиспансере и пока ничего не может сказать определенного. Лёву её слова насторожили, но он, ни о чем серьезном не подумал и только предложил ей ускорить все обследования. Таня отказалась от его помощи: обследования и так были не сильно растянуты по времени.

Так в течение недели Татьяна полностью обследовалась и записалась на прием к доктору в онкодиспансере. Уже зайдя в кабинет, она увидела, что врач листает историю болезни, просматривает анализы, результаты ее обследований и с недовольной миной качает головой. Потом оторвавшись от бумаг, доктор поздоровался с ней, предложил раздеться, как в прошлый раз, опять мял-пальпировал её левую грудь, очень тщательно ощупывал подмышку, шею и, закончив свои манипуляции, помыл руки и, вытирая их полотенцем, сел за свой стол.

После недолгого раздумья врач произнес:

- Мне не совсем понятен диагноз вашего заболевания, - сказал он, - по анализам я вижу одно, при осмотре другое. Я не могу точно представить всю клиническую картину. Вроде бы опухоль доброкачественная, но ряд симптомов говорит об обратном. Такой вот интересный случай. Без биопсии видно нам обойтись не придется.

- А, что такое биопсия? – спросила Татя.

- В операционной у вас возьмут кусочек опухоли и гистологически исследуют. Другими словами обследуют под микроскопом. Если не найдут злокачественных клеток, то через этот разрез опухоль и уберут всю, а если найдут, то вам предстоит большая операция, под общим наркозом, в течение нескольких часов. С грудью придется распрощаться. Но на данный момент времени медицина просто не знает другого метода лечения. Не будем о грустном. Ваши шансы, примерно 50 на 50. Не надо раньше времени отчаиваться.

- Анализы выходят плохие? – спросила Таня.

- Анализы, как раз хорошие, - утешил ее доктор, - но вот клиническая картина мне немного не нравится. Подмышечный лимфоузел почему-то увеличился, - как бы про себя проговорил доктор, и, спохватившись, добавил, - вот вам направление на госпитализацию в стационар. На обратной стороне памятка, что необходимо вам с собой взять в больницу. Ну, до встречи.

Выйдя из кабинета, Татьяна, уже не помня как, дошла до дома, пройдя пешком почти через весь город. Дома, ничего не подозревающий муж чистил рыбу на кухне, вернувшийся только вчера поздно ночью с рыбалки. Младшая дочка готовила уроки, а старшая, как всегда задержалась в институте. Всё было как обычно. Жизнь шла, а вот Татьяне предстояло вступить в новый промежуток времени, значительно отличающийся от той жизни, до болезни. Уединившись у себя в комнате, она только позвонила брату и сказала, что ей по всей видимости предстоит тяжелая операция. От расспросов отказалась, сославшись, что это не телефонный разговор и договорились, что завтра он подъедет к ней на работу и они обо всем переговорят.

Утром она раньше всех пришла на работу и дождалась того часа, когда директор ее банка появился на месте. Ему она вкратце сказала, что должна лечь в стационар онкодиспансера на обследование и с будущей недели ее не будет на работе. Директор только посоветовал, что не надо сильно беспокоиться, что медицина сейчас достигла небывалых высот и все будет хорошо и пожелал ей скорейшего выздоровления.

Приехавший на работу брат только поинтересовался нужна ли ей помощь при госпитализации и каких еще специалистов ей надо, чтобы ее посмотрели. Татьяне никто не был нужен. Она только попросила, в случае чего, позаботиться о ее детях. Брат возмутился и потребовал, чтобы она выбросила из головы эти дурные мысли.

Всю неделю Татьяна проработала как в тумане. Мысли ее постоянно занимала предстоящая операция. Наконец наступил день госпитализации. Ее поместили в двухместную палату, где на соседней койке после операции лежала такая же больная, отходившая от наркоза. Вечером Тане сделали очистительную клизьму, предупредили, чтобы ничего утром не ела, а к часам десяти за ней приедут и повезут на операцию. Ночь она проспала на удивление хорошо, видно таблетку, которую ей дали была снотворным.

Утром в палату зашла медицинская сестра, сделала ей укол, а вскоре прикатили каталку, велели ей раздеться догола, накрыли простыней и покатили головой вперед до операционной. В предоперационной каталку развернули, переложили ее на другую и вкатили в операционную. Про себя Таня отметила, что вкатили ногами вперед, по всей видимости, она себя успокаивала, в предоперационной просто было невозможно развернуться. Операционная сестра заставила её самостоятельно перелезть на операционный стол. Закрепила ноги ремнями, а левую руку отвела на специальную приставку, где размещались всевозможные приборы и непонятное для Тани медицинское оборудование. Правую руку, наоборот прикрепили вдоль тела к операционному столу. В отведенную левую руку, в вену поставили капельницу и стали дожидаться прихода хирурга. Татьяна лежала и рассматривала операционную лампу, прикрепленную прямо над её головой. Сбоку, на других операционных столах также готовили больных к операции. Шла обычная медицинская работа, где на кону стояла жизнь человека, а за эту работу платили сущие копейки по сравнению с её окладом. В это время подошел врач-анестезиолог и спросил, нет ли у нее съемных протезов во рту и не было раньше переломов челюстей и травм головы. Получив, отрицательный ответ анестезиолог удалился и вскоре пришел хирург, тот самый, который ее принимал в поликлинике. Иван Петрович улыбнулся своей пациентке и ободряюще поздоровался с ней.

- Сейчас, мы с вами сделаем небольшую операцию, а потом уже будем решать, что с вами делать. Наташа, все готово? – спросил он у операционной сестры.

- Да, Иван Петрович, можно начинать, премедикацию сделали тридцать минут назад.

- Ну, что ж тогда приступим….

Татьяна, потом уже не смогла точно вспомнить, что ей делал хирург. Помнит только потрескивание кожи от проникновения скальпелем. Но было совсем не больно, местная анестезия действовала хорошо. Потом, операция прекратилась и как пояснил Иван Петрович отправили кусочек ткани на экспресс-анализ, на гистологию. Всё это время она лежала одна на операционном столе и ее рану прикрывала салфетка, а Иван Петрович стоял поодаль и временами спрашивал об ее самочувствии.

Минут через тридцать, может больше, вся операционная пришла в движение. Хирург о чем-то говорил в стороне от операционного стола, Таня не могла ничего расслышать. До нее только долетали слова: «Кровь есть…, какой будем делать наркоз, точно подтвердилась гистология…, да…, надеялся на лучшее». Потом к ней подошел Иван Петрович и сказал, что в опухоли нашли злокачественные клетки и ей надо будет делать обширную операцию. Спросили об её согласии, а Тане уже было все равно и она только кивнула головой. Чему быть, того не миновать.

Подошел анестезиолог, что-то сказал появившейся другой женщине в халате и дальше Таня ничего не помнила….

Проснулась от того, что кто-то настоятельно требовал ей дышать, но она не могла ни слова сказать и вздохнуть во всю мощь своих легких. Тот же голос её ободрил, что сейчас ей будет дышать легче и вправду у нее, что-то вытащили из горла и Татьяна смогла глубоко вздохнуть. Тем временем ее попросили перелезть на стоящую рядом с операционным столом каталку, после чего накрыли простыней и покатили из операционной. Катанье было недолгим, вскоре её привезли, как сумела прочитать на дверях Таня, в реанимационную палату. Здесь стояло еще шесть или восемь коек и на каждой из них лежал прооперированный больной. У каждой койки стояли капельницы и кислородные баллоны и еще много всякой аппаратуры. Больные почти совершенно не двигались. Только слышно было тяжелое дыхание и постанывание.

К ней сразу подошла медсестра с капельницей и сделала очередной укол в вену. Вскоре подошел оперирующий её хирург, Иван Петрович. Он спросил у нее о самочувствии и предупредил, что пока все капельницы не прокапают, ее в палату не переведут. На это потребуется сутки и, видя, что Таня вопросительно смотрит на него и как бы спрашивает его глазами об операции добавил: «Операция прошла успешно. Всё убрали одним блоком, все лимфоузлы, грудь. Придется вам привыкать к новому состоянию, но живут же женщины и ничего, привыкают. Главное, что без этой операции вам бы осталось жить от силы полгода, а так уж, сколько Бог отмерит».

Только после этих слов Татьяна бросила взгляд на левую сторону груди и ничего кроме плотной марлевой повязки не обнаружила. Справа грудь была на месте, а слева только плоская поверхность, от которой она почувствовала, исходила тупая боль. «Как же я жить дальше буду? – подумала она, но в мозг впилась навязчивая мысль, что жить она будет и это было для нее самое главное.

Уже к вечеру Таня стала проситься, чтобы ее перевели обратно в общую палату, но медсестры, постоянно сновавшие между реанимационных коек, сказали, что ночь ей придется здесь провести и без разрешения лечащего врача они не имеют права никого переводить. Пришлось подчиниться. Ближе к ночи у одной из коек забегали врачи с медсестрами, что-то делали, хлопотали, Таня со своего места плохо видела, но кончилась вся суета тем, что больного накрыли простыней с головой и быстро увезли из реанимационной.

Подошла сестра сделала ей какой-то укол и проснулась уже Таня утром. Вскоре пришел Иван Петрович, посмотрел записи, сделанные медсестрами, поговорил с врачом-анестезиологом и распорядился, чтобы ее перевозили из реанимации.

В её палате никого не было. Стояла заправленная койка и медсестра сообщали, что ее соседку перевели в платное отделение. Чем оно отличалось от того, где находилась Татьяна, она так и не узнала. Знала, что родной брат платил какие-то деньги и хирургу, и анестезиологу, и медсестрам. Больше к ней в палату никого не подселяли. Вскоре брат привез телевизор в палату, продукты и ее стали навещать ежедневно родственники и знакомые.

Потекли дни выздоровления. Уже ближе к вечеру второго дня после операции Таня стала вставать и потихоньку передвигаться по палате, выходить в коридор. Родные и близкие ее не забывали, таскали ей продукты, свежие журналы, старались ее поддержать, но она и сама чувствовала себя хорошо и через неделю стала проситься домой, но ей сказали, что пока все швы с раны не снимут из стационара не выпишут. Наконец наступил день последней перевязки. Послеоперационный рубец заживал хорошо. Лечащий доктор в последний раз пришел к ней в палату и сказал, чтобы она завтра готовилась к выписке. Иван Петрович предупредил ее, чтобы она через два дня пришла к нему в поликлинику и он назначит ей химиотерапию с радиотерапией.

После всех проведенных сеансов химиотерапии у Татьяны стали выпадывать волосы, но ее предупредили, что это временная неприятность и она вскоре пройдет. Так оно и случилось на самом деле.

Таня приступила к работе и в течение трех лет совершенно забыла о той операции, что ей сделали. Никто из посторонних людей даже не догадывался, что у нее нет левой груди. Она научилась ловко подкладывать в бюстгальтер поролон, что со стороны и не было видно дефекта.

Но вот как-то рано утром, хотя прошло уже четыре года, Татьяна обнаружила небольшое уплотнение под левой подмышкой. Испугавшись, она бросилась в поликлинику, где ее уже знакомый доктор, сразу же пригласил в кабинет. Внимательно ее осмотрев, Иван Петрович пришел к заключению, что надо провести еще один сеанс химиотерапии и радиоактивного облучения.

- Может не стоит, - спросила Таня, - я так плохо переношу эти процедуры. Меня после них тошнит, вплоть до рвоты.

- Надо, Татьяна Николаевна, - был непреклонен доктор, - поймите, другого лечения просто нет. Видно не все мы убрали пораженные лимфоузлы. Надо их нейтрализовать. Пока не надо повторно ложиться под нож. Обойдемся консервативным лечением.

- Плохо, что не всё убрали, но я вам доверяю и согласна, - покорно кивнула она головой.

- Ну, вот и хорошо, - обрадовался почему-то доктор, - я вам выпишу направление в стационар. Завтра же приходите.

- Так срочно, - удивилась Таня, - к чему такая спешка? Я же должна все дела уладить на работе.

- Ну, тогда, послезавтра мы вас ждем. Не надо затягивать лечение.

Но лечение видно уже и так затянули. После всех проведенных процедур Тане не стало лучше. Лимфоузел или опухоль, Тане ничего так конкретно и не сказали, не уменьшились в размерах. Видно доктора и сами не знали, что предпринять. Оперировать повторно или проконсультироваться у столичных светил. Танин брат подключил всех знакомых врачей и им посоветовали ехать в Москву, в самый главный онкологический центр. Пусть, дескать, они там решат вопрос о повторной операции.

В Москве всё решили быстро. Плати деньги и мы сделаем операцию по высшему разряду. Ни о каком бесплатном лечении вопрос даже не стоял. Есть деньги, возьмем на операцию, нет, езжай к себе домой, в провинцию, лечись или умирай, никого, ничего не волновало. Выложив приличную сумму на операцию, Лева госпитализировал свою сестру в одну из лучших палат, оплатил все расходы и санитаркам, и сестрам, и врачам. Все, кругом требовали деньги. Но ради здоровья, на что не пойдешь! Лишь бы помогло. «Вот тебе и бесплатная медицина», - размышлял Лева, в очередной, уж в который раз, оплачивая лечение своей сестры.

Правда, профессора напрямую не брали деньги, но за них с этой простой обязанностью лихо справлялись многочисленные ассистенты. Вскоре Татьяну прооперировали. Она быстро пошла на поправку. Сказали, что операция прошла на удивление очень хорошо и убрали все подозрительные участки тканей и оставшиеся лимфоузлы. В день выписки ей пожелали наблюдаться по месту жительства и прописали ряд укрепляющих лекарственных средств.

Дома, она опять наблюдалась у своих врачей. Те, приняли как должное московскую операцию и только многозначительно кивали головами, что, дескать, куда нам до московских светил. Мы уж как-нибудь на подхвате, тут в провинции, но все рекомендации столичных эскулапов настоятельно потребовали Татьяне выполнять.

Так прошел еще один год. Наша больная чувствовала себя удовлетворительно, только последнее время заметила, что стала быстро уставать и появилась одышка при быстрой ходьбе. Операционный рубец абсолютно не болел, но появился кашель и временами было тяжело дышать.

Опять начались обследования и на рентгенографии врачи заметили в левом легком небольшое затемнение, похожее на воспалительный процесс. Решили, что у больной пневмония и назначили курс антибиотиков. Но и после этого лечения легче не стало.

Решили они с братом повторно поехать в Москву. Поняли, что у местных врачей правды не дождешься и помощи тоже никакой. Столичные доктора никакой пневмонии не нашли, а вот с затемнением легкого ничего не могли понять.

Покрутили, повертели, деньги в очередной раз содрали и прописали радиологическое лечение вместе с химиотерапией. От предыдущих процедур Татьяна полностью облысела и ей уже было все равно. Она уже давно приучила себя носить парики и подкладывать поролон под левую грудь.

После проведенного курса радиологического лечения, в том месте, где предполагалось затемнение в легком, местный врач неправильно настроил фокус и прожег кожу до самого легкого. Рядом с послеоперационным рубцом появилась дыра, размером в пятак. Врачи заверили её, что дырка скоро затянется кожей, но прошла неделя, вторая, а Татьяне становилось всё хуже и хуже. Лежа она не могла дышать, только в полусидячем положении или стоя. Врачи вертели ее со всех сторон, но не могли понять, от чего так всё осложнилось. Подумали, что скапливается жидкость в плевральной полости, но пункция ничего не дала. Тогда брат посадил на машину свою сестру и повез ее в другой город, к своим знакомым врачам за 500 километров.

На другой день, а прошел всего один день после неудачной пункции, доктор из областной больницы выкачал из легкого около литра жидкости. Брат заплатил большие деньги и уговорил местных врачей госпитализировать ее в стационар, немного подлечить, дать окрепнуть и если надо сделать повторную пункцию.

Деньги сделали всё. Татьяну госпитализировали. Брату надо было срочно по своим делам уехать на две недели, но Татьяна его не отпускала, как будто предчувствовала, что больше его не увидит. Но тому пришлось ехать и он твердо обещал, что скоро вернется и будет всё хорошо.

Каждый день сестра звонила по телефону и всё допытывалась, когда ее любимый брат вернется домой и застанет ли ее еще живой. Она уже часто в разговоре говорила, что ей осталось недолго жить и не хотела, не попрощавшись уйти.

Болезнь же после пункции и общеукрепляющего лечения немного отступила. Пошел уже восьмой год после первой операции. Все эти операции, пункции, сеансы химиотерапии и радиологического лечения измотали Татьяну до невозможности. За последние два года она очень сильно сдала. Это была уже не цветущая женщина, а исхудавшая, посеревшая от болезни старушка. С работой уже давно было закончено, ей оформили инвалидность и как будто ждали, когда же Татьяна умрет. Но ее организм крепко держался за жизнь.

Пролежав в стационаре около месяца Татьяну доктора выписали домой и предупредили родственников, что ей жить осталось совсем немного. Выходило, что умирать лучше ей дома, а не в казенных стенах больницы. Дома она уже почти совсем не вставала с постели. Стала плохо дышать, появились боли в грудной клетке. Она уже сама стала понимать, что болезнь не отступит. И болезнь не отступила. Промучившись еще пару недель, в один из ноябрьских дней, после обеда, Таня тихо умерла.

Приговор свершился……